"Анатолий Ершов, Борис Зубков. "Тайфун" меняет курс ("Техника и наука", 1977 № 2, 4)" - читать интересную книгу автора

механизма. Я хотел узнать, что делает Генрих. Дверь в каюту оказалась
плотно прикрытой. Я нажал на ручку и вошел. Узкая кровать со свисающими
противоштормовыми ремнями была пуста.
Генрих исчез.
В коридоре жилых отсеков влево от трапа отходил узкий проход в отсек
химической лаборатории. Повинуясь больше интуиции, чем разуму, я заглянул
туда. Сигнальная лампа над входом в отсек светилась, сообщая, что там
находится человек. Такими указателями были снабжены все лаборатории. Они
облегчали поиски нужного члена экипажа. Теперь сигнал выдал
местонахождение Генриха.
Чем мог заниматься он ночью в химической лаборатории? Химия не входила
в круг его непосредственных научных интересов. Кроме того, он однажды
сказал мне, что терпеть не может возню с химическими реактивами. Что-то
случилось с ним еще в студенческие годы: не то взрыв в лаборатории,
который перепугал его, не то он надышался какими-то ядовитыми парами.
Мне нужно было выманить Генриха из его химического уединения.
Я прошел в свою каюту и нажал кнопку общей связи. Теперь мой голос
раздавался во всех отсеках.
- Генрих! Генрих! Вы меня слышите! Проснитесь, Генрих! Внимание!
Генрих, мы вновь засекли неопознанные сигналы. Спуститесь в отсек
акустоконтроля. Мы ждем вас!
Одновременно меня слышал и Анвар, это ему давало возможность
приготовиться к приходу Генриха.
Приоткрыв дверь каюты, я отчетливо слышал шаги Генриха - он торопливо
спускался по трапу. Я быстро прошел в химическую лабораторию. Плотными
рядами стояли банки с реактивами. Среди их множества нужно было мгновенно
отыскать два, три или четыре реактива, которыми только что пользовался
Генрих. Я осторожно провел пальцем по краям банок. На двух сосудах сразу
же обнаружил крохотные, еще не успевшие испариться капельки. Быстро списав
формулы, украшающие их этикетки, я вышел из лабораторного отсека. Бумажка
с формулами буквально прожигала насквозь мой карман.
В своей каюте я отыскал солидный справочник по органической химии и
самоотверженно погрузился в мир валентностей, ангидридов, свободных
радикалов, фтор- и хлоруглеводородов.
Генрих пытался синтезировать сильный органический яд! Два почти
безвредных вещества, употребляемых для консервации водорослей,
соединившись, приобретали оглушающую силу яда нервно-паралитического
действия. Генрих Кох не так уж плохо разбирается в химии, если мог
додуматься до столь чудовищного сочетания невинных реактивов. Или он был
тому специально обучен?
Может быть, в это мгновение, прекратив спор, Генрих протягивает Анвару
стакан содовой воды, предварительно капнув туда своего снадобья. Трудно
поверить, что цивилизованный человек способен на такое. Увы, есть разные
понятия о цивилизованности. Есть, в конце концов, разные цивилизации,
которым суждено еще жить бок о бок.
Фактически мы безоружны перед Генрихом. Не надо даже старомодным
способом лить яд в наши бокалы, достаточно капнуть им на кожу. В тесноте
наших помещений такую операцию проделает даже однорукий.
Нужно предостеречь Анвара. Влекомый только одной этой мыслью, я
ворвался в отсек акустоконтроля. Генрих испуганно отшатнулся от меня.