"Василий Ершов. Летные дневники: часть третья" - читать интересную книгу автора

экономному стилю пилотирования, методам руления на колесах и лыжах, чутью
машины, вырабатывал интуицию, завидовал мастерству и плавно наливался
уверенностью, что смогу летать не хуже своих учителей, если буду трудиться,
трудиться и трудиться над собой.
Так постепенно и набрался опыта, а уж за год работы командиром
подготовил себя и в приборных полетах, и в радионавигации, поэтому на Ил-14
пришел без робости.
Попал сразу в хорошие руки. Старый волк Василий Кириллович Тихонов
только и спросил, где я раньше летал. Услышав, что в Енисейске и трассу на
Соврудник знаю, отдал мне управление, да так месяца три к штурвалу и не
прикасался. Бил я крепкую машину, бил, - и таки руку набил. Спасибо
Кириллычу, старому, мудрому учителю моему.
У Тихонова учился спокойствию в полетах, работе ночью, полетам в
грозах. Боролся с иллюзиями, когда кажется, что летишь с креном, что сейчас
перевернет... Учился унюхивать эшелон, где меньше трясет, тщательно изучал
метеообстановку по маршруту. Не дергался в самолетовождении, когда на
участке 500 км не меняешь курс - и выходишь в ту точку, куда надо.
У Николая Ш. учился "от противного": как не надо нервировать экипаж,
как не надо горячиться в полетах, как плохо не доверять людям, как мешает
неумение распределить обязанности. Это ведь тоже опыт, порой, мучительный.
Юра Коржавин научил снижаться по расчету: раз убрав газ на снижении, не
добавлять его до самой глиссады, до выпуска закрылков. Это мастерство.
С Юрой Веретновым я уже дорабатывал нюансы, необходимые для ввода в
строй, и благодарен ему за помощь и прекрасную дружескую атмосферу в
экипаже.
Ввод в строй на Диксоне, по Карскому морю, Земле Франца-Иосифа и Новой
Земле, над тундрой и побережьем, ночью, в полярном сиянии, - это тоже
немалый опыт. Научился садиться в самых сложных условиях, когда только
твердая рука спасает.
Михаил Федорович Киселев как инструктор дал мне очень много, в
частности, умение взлетать и садиться при плохой видимости с максимально
допустимым боковым ветром. Снос на посадке достигал иногда 20 градусов,
полоса вплывала в поле зрения через боковую форточку, инструктор не давал
совать ногу, а мертво зажимал педали. Так я привык не дергаться и не бояться
бокового ветра, - и на всю жизнь, на всех освоенных типах, я его не боялся.
Это бесценный опыт.
На Ил-14 я уже мог чуть объективнее оценивать себя, уже немного стал
себя уважать, но требовательность к себе не сбросил. Правда, захотелось,
чтобы и со мной считались... молод был и зелен.
Кто же с пилотом в аэрофлоте считается. Мы все опытные, все мастера, -
но так и должно быть. И наши отцы-командиры частенько видят в нас
оперативные единицы, затычки к производственным дыркам, иногда за текучкой
забывая, что каждый из нас есть вместилище коллективного опыта прекрасной и
сложной работы, каждый - неповторимая личность. И если нас что и объединяет,
так это - наше мастерство и умение, сотканное из сотен и тысяч
перекрещивающихся нитей связи старшего с младшим, опытного с начинающим,
горячего с холодным, души с душой.

Это был уже не тот слепой кутенок, хотя до первого класса было еще ой
как далеко. Еще был только второй класс, еще многое предстояло изучить,