"Василий Васильевич Ершов. Рассказы ездового пса " - читать интересную книгу автора

невиданный крылатый катер. Мужики работали в рыбацких броднях; собаки,
мокрые до кончика хвоста, тащили сани на берег по грудь в воде.
Работы оставалось дня на четыре, договор надо было выполнять, но
становилось ясно, что при такой погоде мы не успеем. Если ледовый аэродром
еще продержится, то в Подкаменной рулить скоро придется по голимой гальке.
Мы рискнули. Стали брать топлива для полета минимальное количество, а
за счет этого загружать по восемь бочек. Больше в салон не влезало.
Заправляли бочки, плескали в баки топлива на полет туда и обратно плюс запас
на полчаса, не более, рассуждая, что погода звенит и за полчаса полета ну
никак не изменится, Енисей под нами - идеальный запасной аэродром: случись
что - можно сесть прямо перед собой на лед. В результате получался как раз
максимально допустимый взлетный вес: 5250 кг. Центровка была, конечно,
задняя, хвост ощутимо тяжелый, но - в допустимых пределах.
Залезали по бочкам в кабину, за нами техник захлопывал дверь снаружи.
По воде и каше из мокрого снега машина трогалась легко, но... очень, очень
уж плавно добавлял командир газу, а я во все глаза следил за грузом,
прихваченным поверх трех тросов еще веревкой и толстой доской поперек
пятнадцатого шпангоута, чтоб эту хлипкую заднюю стенку салона не продавило,
если груз чуть сместится назад.
Самолет плавно и долго разгонялся по сильно подтаявшей снежной взлетной
полосе, незаметно отделялся, и когда хвост потихоньку начинал подниматься и
риск смещения груза сходил на нет, я брался за штурвал, а Володя обсыхал.
Потому что тяжесть этого груза мы чувствовали собственной спиной, да и
пониже.
Смещаться бочкам, в общем-то, было уже некуда: между ними и шпангоутом
была только эта доска да уложенные за нею смотанные в клубок чехлы. Но если
резко рвануть примерзшие лыжи - какой там трос, какая веревка, какая доска,
какой хлипкий шпангоут смогут удержать две тонны круглого и подвижного
груза. Поэтому мы и были мокрые.
За два дня мы все закончили. Заказчик подписал нам бумаги на сто сорок
часов. Выходило, что мы летали полмесяца без выходных, по восемь часов в
день, да еще осталась приличная заначка на следующий месяц. Пришлось
протянуть в гостинице еще два дня, чтоб расписать с выходными.
За эти два дня снег со взлетной полосы для Ан-2 сошел, и мы стали
ждать, когда нам пришлют из Енисейска колеса и авиатехника, который поставит
их вместо лыж.
Прилетел на рейсовом самолете авиатехник, привез нам колеса. А тут как
раз в ночь подморозило и снежку подсыпало. Связались мы с Енисейском, там
тоже хорошо подмерзло, и они дали согласие принять нас на лыжах, что весьма
обрадовало нашего техника: и командировочные получил, и делать ничего не
надо. Договорившись с начальством, запланировали вылет на завтрашнее утро.
Скоро сказка сказывается... По ряду причин вылет наш переносился на
час, еще на час... туманило там, что ли, не помню. Вылетели только к обеду.
Триста шестьдесят километров для Ан-2 - два часа лету. Но задул южный ветер,
и по расчету выходило где-то уже два сорок; топлива хватало впритык.
Ландшафт под нами менялся подозрительно быстро. До Ворогова еще лежал
снег, а за Ярцевым у нас закрались сомнения: а на какую, собственно, полосу
собирается принимать нас Енисейск? Кругом блестело море воды, и только по
опушкам лесов, с северной стороны, серели полосы мокрого снега.
Ни одной площадки, пригодной для посадки, найти было нельзя, только