"Виктор Ерофеев. Пупок" - читать интересную книгу автора

куда завез меня чертов шофер!
Но почему же все-таки они все спешат и никогда не прогуливаются? Почему
бы им не пройтись: ведь в нашем городе есть сады. И вообще в нашем городе
много хороших достопримечательностей. Есть то, чего нигде больше не сыщешь.
Уникальные вещи! Есть, например, Лобное место в стиле "ренессанс". Город в
основном чистый, опрятный. Хорошо бы наконец приучить детей к гулянию. А
то - не гуляют. Нехорошо. Вот отчего так дико смотрятся на улицах нашего
города заезжие туристы.

1985 год

Скулы и нос, и овраг

Чтец в темноте искал почту и не находил. Редкие прохожие, на которых он
в темноте натыкался, отвечали, что почта давно закрыта. Чтец говорил, что
ему нужна закрытая почта. Прохожие - бестолковые, неинтересные люди - этого
понять не могли: в головах у них не укладывалось, зачем человеку нужна давно
закрытая почта; здесь начиналась метафизика, и они боязливо исчезали во
тьме. Впрочем, и сам чтец толком не знал, нужна ли ему закрытая почта. Чтец
не раз с похвалой отзывался о почте как об отделении связи. Он восхищался
общедоступностью почты, и его радовал запах шоколадного клея и жареного
сургуча. К тому же на почте были бесплатные фиолетовые чернила и перья,
пишущие с нажимом, - это напоминало чтецу начальную школу, парту с
чернильницей, детский лифчик с чулочками, которые ему вменялось носить под
форменными брюками - и он носил, со скандалом, стыдом и ненавистью, что
было, как выяснилось, обильной данью татарщине половой принадлежности.
Ненависть эта впоследствии приняла странную форму отвращения к женскому
белью: все эти комбинации... Чтец морщился и с облегчением встретил эру
колготок, словно она окончательно отменяла срок его собственного унижения.
Остались в ходу, правда, лифчики, и, хотя в глазированных журналах их жгли
на кострах долговязые американки с хорошо развитыми челюстями, первая
учительница чтеца, Галина Васильевна, осталась верна своему лифчику до самой
смерти, а умерла Галина Васильевна светло и пасхально, как это умеют делать
теперь одни только учительницы начальных школ. Интересно, хоронят ли женщин
в лифчиках? На днях я повздорил с женой, и это изменило течение моего
рассказа. Я боюсь, что я слишком впечатлительный, чтобы быть писателем. В
общем, не слишком доверяйтесь мне, хотя вместе с тем никто не рискнет
отрицать, что именно на почте существует редкое в наши дни почтение к мелкой
разменной монетке. Да, там Тургенев стоит не дороже газированной воды с
сиропом, и требуется по меньшей мере четыре Тургенева, чтобы осчастливить
Полину Виардо, променявшую гнедого скакуна на "вольво", грустным французским
письмом, которое лень писать. Чтец как-то раз слышал пение Виардо на старой
дребезжащей пластинке; это был голос совершенно несчастной женщины, надутой
русским барином. Но закрытая почта - холодная, мерзкая вещь, и чтец,
содрогнувшись, подумал, не хотят ли его там зверски избить у закрытых
дверей. На вечере он получил записку: "ТОВАРИЩ АРТИСТ! ИЗВИНИТЕ, НО У ВАС
РАССТЕГНУТЫ БРЮКИ". Зал мирно пахнул резиновой обувью, косметикой, сладким
винцом. Другой страх, который чтец таскал за собой по гастролям, имел ярко
выраженный венерический оттенок. К тому же чтец промочил ноги; тротуар был
дырявый и в лужах. Когда он окончательно променял опасную почту на