"Виктор Ерофеев. Лабиринт Один" - читать интересную книгу автора

не случайна, в исторической перспективе она обладала символическим
характером, ставила роман на грань разрыва с богатой традицией, предвещая
новые явления литературы XX века.

1984 год

Виктор Владимирович Ерофеев



В поисках потерянного рая
русский метароман В.Набокова


Набоковский недоброжелатель, ревнивый и ревностный приверженец славных
традиций русского классического романа XIX века, прочтя с нарастающим
раздражением набоковские сочинения, в конечном счете, напрягшись, найдет
(угрюмый взор и помятый пиджак - в презрительных скобках отметил бы сам
Набоков) тот неизбежный вид казни, которого, на его взгляд, сей сочинитель
бесспорно заслуживает. Эта казнь, она же месть, сведется к тому, чтобы в
духе ядовитого пасквиля, удачным прообразом коего явится та самая глава из
романа "Дар" (четвертая по счету, стыдливо отвергнутая лучшим довоенным
эмигрантским журналом "Современные записки"), где образ жизни и действий
пламенного Чернышевского жестоким образом искажен, высмеян, если не сказать:
оплеван,- изобразить, по праву ответного удара, образ жизни и творчества
самого сочинителя, дерзнувшего... и т.д. Ничем, кроме лености и нерадивости
казенного "критического" ума, в значительной мере именно его же лишенного,
не объяснить того огорчительного обстоятельства, что эта казнь так и не
совершилась.* А ведь пересмеять пересмешника, убежденного в своей
недосягаемости для критики, было бы занятием, во всяком случае,
поучительным.
______________
* Будущий историк критической мысли опишет когда-нибудь, как в
течение 70-х гг. происходил процесс обмельчания официозной советской
критики, как со смертью добросовестных апостолов
литературно-критического официоза и уходом свежей мысли в независимые
исследования обнажился этот участок идеологического фронта и речь пошла
лишь о глухой обороне, понуром "оттявкивании".

Вот он, виртуозно куражась, набрасывается на эстетические воззрения
Николая Гавриловича, в буквальном смысле обнажая их корни

("...Сорная идея растет. Роскошь женских форм на картине уже
намекает на роскошь в экономическом смысле. Понятие "фантазии"
представляется Николаю Гавриловичу в виде прозрачной, но пышногрудой
Сильфиды, которая без всякого корсета и почти нагая, играя легким
покрывалом, прилетает к поэтически поэтизирующему поэту");

зубоскальствует, живописуя потешную, но не лишенную идейной подоплеки
драку Чернышевского с Добролюбовым