"В.Эрн. Григорий Сковорода Жизнь и учение " - читать интересную книгу автора

хотят установить или отвергнуть какие-нибудь метафизические или религиозные
факты. Кому эти факты внутренне даны, тот видит их и в лежащем перед ним
сыром материале. Кому они не даны, тот их не видит. Нужно отбросить раз и
навсегда наивные препирательства в вопросе так называемого документального
исследования и понять, что устроенные по разному глаза неизбежно будут по
разному видеть и то, что для одного - самый настоящий факт, для другого -
самый настоящий не факт. Как для глаза, не вооруженного микроскопом, не факт
то, что является самым позитивным и самым объективно данным фактом для
глаза, вооруженного микроскопом, так точно историк, лишенный, например
эстетической проницательности, при нахождении какой ни будь вазы или обломка
древнего бога совершенно не в состоянии увидеть те факты эстетической
одаренности или бездарности, примитивности или высокоразвитости, о которых
прямо говорят эти остатки эстетически проницательному историку. У кого же
субъективизма больше? Конечно, у историка эстетически непроницательного, ибо
действительность является ему в более обедненном виде, чем историку
эстетически проницательному, ибо он лишен органов восприятия того, что
фактически дано, не менее реально, чем микроскопические подробности, видимые
вооруженным и невидимые невооруженным глазом.
Итак, метафизические или религиозные факты даны внутренне, а не внешне.
Это не они извлекаются из материала истории, а материал принимает ту или
другую форму в зависимости от той или иной данности этих фактов. Не данности
этих фактов быть не может. Они всегда даны, даны всем, только в различной
форме. Сознательная или бессознательная точка зрения, обязательно присущая
каждому историку, непременно заключает в себе скрытую или явную, откровенную
или лицемерную метафизику и ту или иную систему верований. Момзен верит в
цезаризм - это одновременно и политическая доктрина, и верование; Белох
верит в примат экономики; Бокль или Гизо в прогресс. Если мы возьмем такого
талантливого и всесторонне одаренного историка, как В.О. Ключевский, мы
найдем у него целую систему связанных социологических и
философско-исторических утверждений, положенных в основу изложения и
неприемлемых для историков другого социологического направления или других
философско-исторических взглядов.
Говоря о коренной субъективности метода, я принципиально отличаю его от
техники исторического исследования, которая, включая в себя субъективные
моменты (например, суждения о достоверности тех или иных сообщений), носит,
в общем, характер сравнительной объективности. Правила, утверждающие, что в
исследовании должен быть использован весь доступный материал, или что каждое
утверждение историка должно находиться в согласии с достоверными
материалами, или что, излагая чье-нибудь воззрение, историк все время должен
опираться на подлинный текст, относятся к технике исследования, обязательной
для всех. И даже при самом строжайшем выполнении всех технических правил
исследования, вопрос о методе остается совершенно открытым.
Общая точка зрения, таким образом, во всяком историческом исследовании
внеисторична, т.е. вненаучна.
Отождествляя метод с общей точки зрения, я следую смыслу греческого
слова: мэцпт'. это слово значит следующее: в сопровождении каких идей нужно
рассматривать материал, какая общая мысль должна освещать тьму и хаос сырых
данных. От освещения и от точки зрения зависит тот вид, в котором предстанут
перед историком сырые факты, а этот вид определит способ дальнейшей
обработки этих фактов. Метод поэтому есть детализация общей точки зрения и