"Олег Ермаков. Вариации " - читать интересную книгу автора

кашляли, переговаривались, вертели головами, нарядные женщины щурились на
мужчин, мужчины косились на женщин, пахло табаком, дорогими духами... Третий
звонок, появляются чрезвычайно спокойные люди во фраках, занимают места на
сцене; поднимается хаотичный шум инструментов, вдруг все стихает - выходит
черноволосый стройный человек, дирижер, раздаются хлопки, все умолкает и - в
эти мгновения, отделявшие тишину от музыки, Виленкин едва сдержался, чтобы
не закричать, не разрыдаться, не разразиться диким воплем на весь зал, но,
вцепившись в бархатные подлокотники, он молча слушал, как хаос и тишина
разрешились стройными сверкающими звуками. Потом он даже сам принимал
участие в этой космогонической демонстрации и даже являлся главным
действующим лицом.
Сейчас он удивлялся, как вообще смел жить; просто жить: чего-то хотеть,
говорить, смотреть, брать за руку Леночку. С детской беззаботностью. Как
будто все ясно и решено.
Но ничего не ясно. И ничего не решено. И на самом деле страшно даже
просто пошевелить рукой.
Эти мысли, чувства внезапно налетели на него.
Ну, наверное, не так уж неожиданно. Непривычен был напор. Ошеломляла
беспощадность...
Раньше подобные мысли лишь оттеняли другие - самодовольные,
благодушные.
На этот раз он не обнаружил ни одной соломинки вокруг. Он как будто
провалился-таки в эту дыру. И теперь быстро куда-то падал. Главное
действующее лицо космогонических концертов вывалилось из сферы прихотливых
звучаний и кануло в пучину бессмыслицы. Он почувствовал себя ничего не
понимающей тварью.
...Что значит - ничего не понимающей тварью? Он - Петр Виленкин,
человек, потерпевший неудачу; здесь, в деревне знакомого, недалеко от
города. Он избрал себе дело и занимался им в меру своих сил. Белокурая самка
оскорбила его, и всего лишь. Неужели это так непоправимо. Он должен
преодолеть это поражение. И снова взяться за дело.
За дело. Виленкин прикрыл глаза. И спросил себя, так ли уж необходимо
это дело. Ответил: да, надо же как-то зарабатывать на жизнь. Но можно
зарабатывать и по-другому. Ему еще тридцать четыре. Он еще... Для него...
Но так ли уж необходима эта жизнь.
Он открыл глаза и повернул голову.
Увидел в соседней комнате сгорбленный силуэт в зеркалах. Пожалуй, он
был похож не на индейца, а на еврея, у кого-то картина такая, у Марка
Шагала, горюющий еврей со скрипкой. Он встал, прошел в эту комнату и закрыл
центральную часть зеркального триптиха боковыми створками.
- Это... - громко и отчетливо произнес он в тишине и замолчал.
Впервые он подумал, что находится в пустом, совершенно чужом доме. Он
ничего не знал о его прежних обитателях, ведь дом был старый, и кто-то в нем
жил. Как он достался Гарику?
Гарик радиожурналист со странными вкусами. У него жена. Кажется, дочь.
Они здесь бывают.
Черт дернул его забраться сюда. Виленкин снова лег, укрылся, пытаясь
согреться, натянул одеяло на голову.
Да, лучшее средство - укрыться с головой.
Наконец под одеялом трудно стало дышать, и он откинул край. И спросил