"Олег Ермаков. Зимой в Афганистане (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

выпускать кишки братьям во Роке".
Он въехал на стоянку, подумав, что сегодня нужно было не сюда приехать,
поставил свой броневик рядом с черными и серыми "Волгами" и захромал к
парадному входу дома с колоннами. "Не туда приехал", - опять подумалось.
В здание входили степенные мужчины в костюмах и при галстуках, они
чинно кивали и подавали друг другу мягкие белые руки; входили и женщины,
одетые на один лад - а-ля Железная Леди из Лондона.
В доме с колоннами, на четвертом этаже, под крылом и неусыпным оком
областных властей находились редакции двух газет, партийной и молодежной.
Сотрудником последней и был хромоногий прокуренный худосочный молодой
человек по фамилии Прядильников. Уже год он приходил в этот дом каждое утро.
Пора бы привыкнуть. Но не привыкалось как-то. И в это утро, оказавшись в
просторном вестибюле с зеркалами, автоматами для чистки штиблет и двумя
милиционерами за столиком с черными и белыми телефонами, Прядильников
почувствовал неловкость, как если бы он незваным гостем заявился на пир, к
тому же на пир иностранцев. Он прошел мимо милиционеров, глядя в сторону.
Так и не научился барски кивать им, а братски - не мог.
Здесь было два лифта, один отвозил тех, чьи кабинеты были в правом
крыле, другой - левокрылых кабинетчиков. Ему нужно было налево, но среди
левокрылых он увидел знакомое круглое лицо и повернул направо. Ну его, этого
Завсепеча. Прилипала. Он заведующий сектором печати, под его контролем
пресса всей области. Начинал партсекретарем в колхозе "Двадцать лет без
урожая" или как там. Теперь - Завсепеч.
Однажды, накануне 23 февраля, Завсепеч предложил Прядильникову
выступать на торжественном собрании. Прядильников отказался: не умею
говорить, не знаю, что говорить, нет. Завсепеч начал подсказывать, что нужно
и как нужно, и разошелся: наш народ столько лет живет под мирным небом, а
тебе, твоим сверстникам выпала... э-э... выпало... выпала, то есть
обстоятельства так сложились, что вам... вас позвал интернациональный долг с
оружием в руках защищать весеннюю революцию братского южного соседа, и вот
вы оказали эту помощь, не мог бы ты прийти с орденом, чтобы мы могли
полюбоваться и удостовериться, что на смену нам идет достойная смена,
традиции, интернационализм.
Испания, герои революции, южные рубежи, американцы не дремлют, что где
плохо лежит, они тут как тут - цап! - но вы не дали этим коршунам и ястребам
расклевать юную революцию, террор, бандиты, происки, отвага, честь, русское
оружие, солнечному небу - да! да! да! - ядерному взрыву - нет! нет! нет!
- Я отдал орден в починку, - сказал Прядильников. Редактор из-за спины
Завсепеча показал ему кулак. - Это как же? - удивился Завсепеч. Редакция
весело молчала. Редактор корчил жуткие рожи позади Завсепеча. - Резьбу
сорвал, - сказал Прядильников. - Часто надевал. - Выступишь без ордена, -
отрезал редактор. - Он выступит, Демьян Васильевич.
Но Прядильников на следующий день выпросил у заведующей отделом, своей
начальницы, задание и исчез на целый день. С тех пор Завсепеч останавливал
при встречах Прядильникова, похлопывал его по плечу и говорил:
- Молодой человек, мне кажется, ты чего-то недопонимаешь, конечно, ты
принимал непосредственное, как говорится, участие, но из окопа видишь только
одно поле боя, и, даже если видишь все поля сражений, - этого недостаточно,
потому что, кроме явных сражений, есть тайные, незаметные поверхностному
взгляду, есть хитросплетения, недоступные поверхностному мышлению...