"Илья Эренбург. Летопись мужества: Публицистические статьи военных лет " - читать интересную книгу автора

надежда.
Нельзя оккупировать Россию. Этого не было и не будет. Не только потому,
что далеко от Можайска до Байкала. Россия всегда засасывала врагов. Русский
обычно беззлобен, гостеприимен, но он умеет быть злым. Он умеет мстить, и в
месть он вносит смекалку, даже хозяйственность. Мы знаем, что гитлеровцев
теперь убивают под Москвой. Но они знают и другое: их убивают в Киеве, в
Минске, в тысячах деревень. Слов нет, Гудериан хорошо маневрирует, но как
усмирять крестьян от Новгорода до Мелитополя? Германская армия ничего не
завоевывает: она только продвигается из города в город. У нее десятки, сотни
фронтов.
Россия особая страна, трудно ее понять на Кайзердамме или на
Вильгельмштрассе. Россия может от всего отказаться. Люди привыкли у нас к
суровой жизни. Может быть, за границей Магнитогорск и выглядел как картинка.
На самом деле он был тяжелой войной. Неудачи нас не обескураживают. Издавна
наши полководцы учились и росли на неудачах. Издавна наш народ закалялся в
бедствиях. Вероятно, мы сумеем исправить наши недостатки. Но и со всеми
нашими недостатками мы выстоим и отобьемся. Тому порукой не только история
России, но и защита Москвы.
Уэллс недавно написал: "Мы слишком мало помогаем вам". Мне хочется
ответить: "Нет. Вы, может быть, слишком мало помогаете себе".
А наша личная судьба?.. Может быть, врагу удастся глубже врезаться в
нашу страну. Мы готовы и к этому. Мы перестали жить эфемерным счетом - от
утренней сводки до вечерней. Мы перевели дыхание на другой счет. Мы глядим
навстречу трудным годам. Фраза "Победа будет за нами" еще четыре месяца тому
назад была газетной фразой. Она превратилась теперь в гул русских лесов, в
вой русских метелей, в голос русской земли.

1 ноября 1941 года

Я привык к беженцам. Уже не первый год Европа кочует. На вокзалах
северной России сидят люди. Они из теплой Украины. Где-то далеко их хаты,
вишенники. Они спасли подушку и чайник. У них пустые, как бы невидящие
глаза. Они похожи на беженцев из Малаги или из Альмерии.
Из Москвы уехал старый профессор. Он растерянно моргает близорукими
глазами. Зачем-то он привез электрический утюг жены - утюг бросился ему в
глаза. А его работы погибли. Я видал таких же профессоров на берегу Луары...
Теперь я увидел новых беженцев: закочевали станки, заводы. Я видел их в
пути. Они ночевали на узловых станциях. Вчера я побывал на новоселье. В
нескольких десятках километров от города в пустоши работает большой завод.
Там изготовляют авиапулеметы и приборы для сбрасывания бомб. Этот завод не
построен здесь, он сюда приехал, это завод-беженец.
Еще недавно здесь была мастерская телег, старых русских телег,
связанных со степью, с грязью, с медлительной жизнью захолустья. В кузнице
под открытым небом горели печи петровских времен. Построили крыши, залили
землю асфальтом, и сложные машины верещат не замолкая.
Завод приехал из Киева. Две недели спустя он был готов. Он выпускает
теперь вдвое больше пулеметов, нежели в Киеве. Там инженеры гордились
зданием. Здесь тесно, трудно повернуться. Кругом непролазная грязь,
бездорожье. Но теперь нужны не красивые здания, теперь нужно одно - оружие.
И люди дают оружие.