"Илья Эренбург. Летопись мужества: Публицистические статьи военных лет " - читать интересную книгу автора

сопротивления. Не механическая дисциплина, но глубокое народное сознание
преграждает врагу путь к Москве.
Дороги из Москвы на запад и на юг: идут в бой свежие части, танки,
везут боеприпасы. Эшелон за эшелоном. Регулировщики с флажками. Город
ощетинился. Лица строже. В коридорах университета, в фойе театров, в кафе и
столовых слышишь разговоры о том, как пользоваться бутылками с горючим, как
стрелять из ручного пулемета, как рыть противотанковые рвы.
Бои на всех фронтах - от Орла до Гжатска - отличаются невиданным
ожесточением. Пленные говорят, что им обещали: "Возьмите Москву, и будет
мир". Немцы идут на смерть, чтобы выпросить себе у судьбы жизнь. Среди
пленных попадаются солдаты, две недели тому назад привезенные из Франции и
Бельгии. Гитлер оголяет побережье Атлантики. Его расчет прост: бить врагов,
пока его враги не объединились. Немецкие танки сделаны не только в Германии,
но и на парижских заводах. Немцы там тоже куют оружие против нас.
Красная Армия упорно обороняется. Третий день идут бои севернее Орла:
немцы пытаются пройти к Мценску. На Западном фронте немцы прорвались к
Бородину. Можно утром выехать из Москвы на фронт и вечером вернуться в
редакцию...
Я видел артиллеристов. Они угрюмо повторяли: "В Москву мы его не
пустим". Под частым холодным дождем...
Каждый час приносит новые примеры героизма. Лейтенант Васильев,
окруженный немцами, крикнул бойцам: "В меня гранатами!" Он погиб, но с ним
десяток врагов. Старый колхозник Бойчук приполз, раненный в ногу, чтобы
рассказать нашим о расположении вражеской батареи. Танкист Герасимов, когда
его танк загорелся, протаранил немецкий танк. Телефонист Коган до последней
минуты сообщал о продвижении противника, последним его донесением было:
"Ручной гранатой уложил четырех немцев". Так сражаются сотни тысяч бойцов.
Вчера женщины Москвы провожали молодых бойцов, принесли яйца, колбасу,
папиросы. Не было слез. Не было и тех слов, которые у каждого на сердце:
"Защити Москву!" Все понятно без слов.

25 октября 1941 года

Еще недавно я ехал по Можайскому шоссе. Голубоглазая девочка пасла
гусей и пела взрослую песню о чужой любви. Тускло посвечивали купола
Можайска. Теперь там немцы. Теперь там говорят наши орудия, они говорят об
ярости мирного народа, который защищает Москву.
Еще недавно я писал в моей комнате. Надо мной висел пейзаж Марке -
Париж, Сена. В окне, золотая и розовая, виднелась Москва. Этой комнаты
больше нет. Моя корреспонденция не ушла вовремя, она устарела. Я пишу теперь
новую. Пишущая машинка стоит на ящике.
Большая беда стряслась над миром. Я знал это давно: в августе 1939
года, когда беспечный летний Париж вдруг загудел, как развороченный улей.
Каждому народу, каждому человеку суждено в этой беде потерять уют, добро,
счастье. Мы многое потеряли. Мы сохранили одно: надежду.
Надевая солдатскую шинель, человек оставляет теплую, косматую, сложную
жизнь. Все, что его волновало вчера, становится призрачным. Неужто он еще
недавно думал, возле какой стены поставить диван, собирал гравюры или
трубки? Россия теперь в солдатской шинели. Она трясется на грузовиках,
шагает по дорогам, громыхает на телегах, спит в блиндажах и в теплушках. Она