"Илья Григорьевич Эренбург. Испанские репортажи 1931-1939 " - читать интересную книгу автора

отрезан от Испании. Недавно провели дорогу, люди могут уйти оттуда, но нет,
они не уходят. Цепок человек в Испании, и трудно его выкорчевать.
Да, конечно, в Валенсии золотятся знаменитые апельсины, в Аликанте
вызревают финики, прекрасны ставшие поговоркой сады Аранхуэса и академичны
достоуважаемые виноградники Хереса. Но все это только описки, только богатые
предместья большого и нищего города.
Горы, перевалы, камни, пустая дорога. Вот показалась смутная тень -
крестьянин верхом на осле. Я не знаю ничего суровей и величественней, нежели
пейзаж Кастилии. По сравнению с ним даже Кавказ кажется достроенным и
законченным. Кастилия - это стройка природы, торчат стропила, разбросаны
камни - мир здесь еще не доделан. Можно только угадать горделивый замысел
зодчего. Человеческое жилье, редкое и непонятное, входит в землю. Оно
прячется, как насекомое, от любопытного взора, оно одного цвета с камнями,
оно пугливо к ним жмется. Так называемого "царя природы" здесь нет, и в
самих камнях - безначалие. Все желто-серое, серое, порой рыжее.
Крестьянин верхом на осле. Он выехал рано утром. На его плече волосатое
одеяло. Сейчас из ущелий налетит ледяной ветер: близка ночь. Осторожно
перебирает ногами терпеливый ослик, у него крохотные ноги, но они давно
привыкли к непостижимым пространствам. Далеко до стойла. Все холодней и
холодней. Человек говорит: "!Burro, arre!" Это звучит воинственно и громко,
это потрясает своими "ррр". В переводе это значит: "Осел, иди!" Это не окрик
и не приказание - осел послушно идет. Но скучно, сиротливо человеку в этакой
пустыне, он едет час, два, три, он едет весь день, и вот он говорит с
ослом - человеку надо с кем-нибудь поговорить. Долго и [9] неотвязно он
повторяет: "Осел, иди!" Осел, тот не отвечает, он только исправно
переставляет ножки. Холодно! Человек развернул одеяло и закутался в него,
как в саван. Стемнело. Только силуэт виден - причудливая тень, рыцарь в
плаще на маленьком ослике. Горная тишина, и все то же причитание: "Осел,
иди!", как справка о судьбе - и осла, и своей, может быть, о судьбе всей
Испании.
Появление Мадрида кажется дурным театральным эффектом. Откуда взялись
эти небоскребы среди пустыни? .. Здесь нет даже великолепной нелепости
северной столицы, которая заполнила столько томов русской литературы, здесь
просто нелепость: среди пустыни сидят изысканные кабальеро и, попивая
вермут, обсуждают, кто витиеватей говорил вчера в кортесах{1} - дон Мигель
или дон Алесандро?.. Они окутаны ночью и камнями. По камням движутся тени,
и, как пароль, звучит: "Осел, иди!.."
декабрь 1931

Небоскреб и окрестности

Испанцы любят утверждать, что в их стране можно увидать различные
эпохи - они отлегли пластами, не уничтожив одна другую. Это верно для
историка искусств, однако, если интересоваться в Испании не только соборами,
но и жизнью живых людей, встает хаос, путаница, выставка противоречий.
Прекрасное шоссе, по нему едет "испано-сюиса" - самые роскошные автомобили
Европы, мечта парижских содержанок, изготовляются в Испании. Навстречу
"испано-сюисе" - осел, на нем баба в платочке. Осел не ее, ей принадлежит
только четверть осла - это приданое, осел достояние четырех семейств, и
сегодня ее день. Вокруг чахлое поле, девка тащит деревянный плуг. Приезжему