"Илья Эренбург. Оттепель (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Тотчас она себя урезонила: в моем возрасте таких глупостей не делают. Просто
здесь мало интерес-ных людей. И потом - мы ведь дружили..
На читательскую конференцию она пошла неохотно: скучно, будут читать по
бумажке, цитировать газетные статьи, пересказывать содержание книги.
Журавлев настаивал: секретарь горкома сказал, что придет, вообще все будут.
"Что за глупые демонстрации" И потом - тебе будет интересно: Мария Ильинишна
говорила, что выступит Коротеев?. Лена рассердилась: "Вот уж это мне все
равно..." Иван Васильевич усмехнулся: "Верь женщинам! Считала Коротеева чуть
ли не гением, а теперь даже неинтересно, что он скажет..."
Лена не думала, что этот вечер сыграет такую роль в ее жизни.
Когда Коротеев выступал, ей хотелось уйти или закрыть руками лицо. Ведь
он говорит это ей: решил объяснить, почему не приходит. Теперь ясно: он
считает меня ветреной, взбалмошной, как героиню того романа. Решил, что я в
него влюбилась, и читает нотации. Он человек порядочный, голова у него
занята другим, да и вообще я должна понять, что такого не бывает. Словом,
урок мне. Но почему он вздумал объясниться при всех? Мог бы прийти и
сказать. Очевидно, решил - так будет обиднее, боится, что я его не оставлю в
покое. Может не бояться: больше он меня не увидит.
Так она возмущалась Коротеевым, когда шла с мужем сквозь метель домой.
Журавлев хотел вызвать машину, но она запротестовала, думала, что в пути
немного успокоится. Но, войдя в дом, она вдруг почувствовала, что не за что
обижаться на Коротеева, беда в ней самой. Впервые она осознала, что любит
Дмитрия Сергеевича, что все последнее время терзалась оттого, что он не
приходил, что не будет у нее ни счастья, ни душевного покоя. Она быстро
прошла на кухню. Чайник долго не закипал, и она могла погоревать, не
чувствуя на себе недоумевающих глаз Ивана Васильевича. Теперь она уже не
сердилась на Коротеева, говорила себе: он прав. Не все ли равно, какую форму
он выбрал, - он должен был честно меня предостеречь. Он видел то, чего я
сама не понимала, и отрезал начисто. Нужно жить. Но как?..
Она сидела в столовой, пока Иван Васильевич ужинал, делала вид, что
пьет чай Хорошо, что в газете длинная статья... Удивленно она подумала: это
- мой муж...
С Журавлевым Лена познакомилась на вечере самодеятельности. Она тогда
кончала педагогический институт. Журавлева прислали в город незадолго до
этого; он говорил, что чувствует себя хорошо только среди молодежи, и часто
бывал в институте. Лена участвовала в спектакле, роль ей дали маленькую,
играла она слабо, но когда начали танцевать, Журавлев пригласил ее. Они весь
вечер провели вместе, и он проводил ее до общежития.
Иван Васильевич очень изменился за шесть лет; дело не в том, что он
потолстел, обрюзг, обвисли щеки, обозначилась лысина, - о нем говорят
"пожилой человек", а ему всего тридцать семь лет, - но изменились и глаза -
они глядели мечтательно, а теперь у него взгляд спокойный, уверенный, голос
стал повелительным, да и смеется так, что другим не смешно. Все в нем теперь
другое.
А может быть, так только кажется Лене? Когда они познакомились, он
прельстил ее жизнерадостностью, оптимизмом, никогда не унывал, в самые
трудные минуты говорил, что можно найти выход. Он и теперь так рассуждает,
но теперь это сердит Лену. Приходит главный инженер Егоров, на нем лица нет,
с трудом выговаривает, что у его жены нашли рак. Лена сдерживается, чтобы не
заплакать. А Журавлев говорит: "Не огорчайтесь, поправится. Медицина теперь