"Стив Эриксон. Дни между станциями" - читать интересную книгу автора

каждой, что это не должно иметь значения, но интуиция заставляла их всех
чувствовать - нет, имеет, и ошибка станет дурным началом всему делу. Никто
не мог определиться.
Они стали растить его в своем доме - номер семнадцать по рю де
Сакрифис, недалеко от Монпарнаса. Среди тех домов бульвара, что звались
Домами непрерванных грез, номер семнадцатый был самым привилегированным. Для
обычной публики он был закрыт и считался m aison privee * . Владел им один
из богатейших парижан - он вел дела с американскими угольщиками и участвовал
в строительстве метрополитена, который должен был открыться на следующий
год. Он приводил в дом друзей и деловых партнеров или присылал клиентов с
рекомендациями; никто иной не смог бы подкупом пройти в дом, сколько бы
тысяч франков ни предложил. Восемь женщин, живших и принимавших гостей в
доме номер семнадцать, были безоговорочно восхитительны: шестеро брюнеток,
две из которых были сестрами, и две блондинки. Возраст их разнился от
семнадцати (самая молоденькая) до тридцати шести. Семнадцатилетняя прибыла
совсем недавно, лично привезенная мсье Мсье - как он называл себя в целях
конспирации - из Туниса, где он купил ее с молотка; когда ее, нагую, вывели
к покупателям, вид белокурой туниски едва не спровоцировал побоище. Мсье
Мсье предложил цену, с которой никто не мог тягаться. Он назвал ее Lumiere
de Tunisie - Свет Туниса, - что со временем сократилось до Лулу. Когда Лулу
взяла на руки ребенка, принесенного Мартой в дом с моста Пон-Нёф, все
поняли, что в семье восьмерых равноправных матерей Лулу все-таки будет
равноправнее всех.
______________
* Частное владение (фр.).

Лулу взглянула ребенку в глаза и попыталась решить для себя, Морис он
или Адольф. Она называла его то так, то эдак, чтобы посмотреть, на что он
отреагирует; это длилось больше года, женщины звали ребенка то Морисом, то
Адольфом - в зависимости от собственных предпочтений - или же тем именем,
которое первым приходило на ум. Все это время они держали ребенка в
секретной комнате. Номер семнадцатый был построен около ста тридцати лет
назад, когда во Франции и особенно в Париже царило смятение; тогда за бывшим
кабинетом и пристроили эту комнату. Революционеры прятались там от солдат
Людовика Шестнадцатого; позже, когда Людовик был обезглавлен, а революция
принялась раз за разом пожирать себя самое, революционеры скрывались там от
других революционеров. То, что о каморке не стало известно каждому
парижанину, было чудом. Но о комнате и в самом деле забыли, так что даже
мсье Мсье не знал о ней, когда купил здание; на нее случайно наткнулась одна
из женщин. Мадам оказалась перед дилеммой: рассказывать мсье Мсье о комнате
или же войти в заговор с остальными женщинами; она решила, что было бы
благоразумно иметь хоть один секрет, которого не разделял бы хозяин дома.
Итак, комната принадлежала женщинам, и все ее молчание и невидимость
принадлежали им вместе с ней. Там они и держали ребенка, торопливо уводя его
за филенки в кабинете, когда по вечерам появлялся мсье Мсье с гостями.
Ребенок, словно интуитивно схватывая слишком глубокие и мудреные для его
коротенькой жизни тайны, почти никогда не плакал, находясь в своем убежище.
Лулу была личной собственностью мсье Мсье, но не такой, как остальные
семь; она предназначалась только для него, и он никогда не предлагал ее
своим друзьям и партнерам. Нельзя было сказать, что он спал только с ней, но