"Стив Эриксон. Дни между станциями" - читать интересную книгу автора

ритуале; она говорила с ними, а не вызывала их. Дело было в тоне ее голоса,
в подразумеваемом доверии - и, как он предположил, в степени ее веры в то,
что они отзовутся. Она позвала, и ничего не произошло, и она позвала снова.
Прошла минута, и она словно обвисла у него на руках, поверженная; он
почувствовал это. Позови их снова, сказал он. Они не придут, сказала она. Но
она позвала еще раз, и ее голос разнесся по улице, слегка вялый и невнятный;
но, хотя она говорила совсем негромко, кто угодно - на улице, в глубочайшем
подвале или на самом высоком чердаке - услыхал бы ее.
Улица была так неподвижна, что сперва это показалось обманом зрения; ни
один из них не мог различить, что же шелохнулось; не открылась ни одна
дверь, ни одно окно, но поскольку все было настолько неподвижно, малейшее
движение вызывало зыбь - что-то неуловимо, неопределенно выпучивалось.
Мишель прищурился. Она помотала головой. И тут она почувствовала что-то
мягкое у щиколоток, и взглянула под ноги, и увидела кошку. Кошка смотрела на
нее, мяукала ей. Это была та самая кошка, которая жила с ней, рождение чьих
котят Лорен наблюдала в чулане. И когда Лорен с Мишелем оторвались от нее,
перед ними, заполнив улицу от обочины до обочины, были сотни кошек. Они
крались из проходов, показывались из теней; некоторые выкарабкивались из
песка. Иные спрыгивали с крыш или свешивались со скрытых уступов. Медленно,
осторожно они двигались к ней, как целое канзасское поле; их следы испещряли
песок на улице позади. Они шли и шли, пока Лорен и Мишель не увязли в них;
куда они оба ни смотрели, там ждали кошки - у их ног, и сбоку, и над ними,
на крышах; все они сидели и ждали. Лорен взглянула на Мишеля, снова перевела
взгляд на кошек - и сломалась, разрыдавшись в его объятиях.

5

Последней июньской ночью девятнадцатого столетия их с братом бросили на
нижней ступеньке лестницы, ведущей к мосту Пон-Нёф. Бродяга, спавший на
причале, проснулся, увидел, как женщина кладет их на лестницу, встал и
подошел к белому узелку. Он с удивлением обнаружил, что младенцев двое.
Бродяга взял одного из них на руки и шатаясь побрел по берегу, не зная, что
делать, пока, как видно, без особой причины не решил кинуть ребенка в реку.
С бульвара над рекой его увидела женщина по имени Марта. Она сбежала по
ступенькам, чтобы вырвать дитя из рук бродяги. Произошла потасовка. Возможно
даже, что бродяга сам оказался в воде; позже Марта не могла этого вспомнить,
так как была слишком занята спасением ребенка. Она вернулась к лестнице под
мостом и тут обнаружила пропажу второго младенца.
Женщины дома, где жила и работала Марта, отнеслись к появлению малыша с
предсказуемым энтузиазмом, только мадам была в сомнениях. К младенцам
прилагалась скомканная записка под одеяльцем, за левым ухом спасенного; там
говорилось: "Морис и Адольф, рожденные от одной матери двадцатого апреля
сего года, близ деревни Сарр". Записку обсудили. Мадам, которой уже было
видно, к чему все клонится, предположила, что матери на самом деле хотелось,
чтобы ей вернули детей - как потенциальному самоубийце хочется, чтобы в
предпоследний момент его остановили. Остальные оспаривали ее мнение:
несмотря на очевидное желание матери наделить детей хоть каким-то знанием о
себе, они были брошены угрожающе близко к реке; один едва не утонул, второй
вряд ли этого избежал, а мать явно предоставила решать судьбе. Второй повод
для разногласий: а этот который, Морис или Адольф? Логика подсказывала