"Стив Эриксон. Явилось в полночь море (Магич. реализм) " - читать интересную книгу автора

которые принимают форму магазинов, домов, отелей, храмов. Но ночью город
сверкает подобно взметнувшейся из черной воды аркаде фонтанов, и в
лабиринтах самого запутанного города в мире Кристин фиксирует себя на
городском пейзаже, напевая какую-нибудь песенку, любую, так как Токио
существует в вибрирующем затишье - это водоворот беспорядочного движения в
полном молчании, нет ни сигналящих автомобилей, ни уличных торговцев, ни
громко сквернословящих пешеходов, лишь слышится гул подземки Яманотэ, как
звуковой хребет души Токио, да в воздухе стоит гул, схожий с жужжанием
вращающегося отеля "Рю", которое Кристин слышит во сне. В последнее время
она напевает "Апрельское небо" - песню какой-то английской группы из
восьмидесятых*. [Имеется в виду композиция "April Skies" с альбома
"Darklands" (1987) постпанк-группы Jesus and Mary Chain.]
Возможно, ей вспомнилась эта песня, потому что сейчас как раз апрель:
"Взявшись за руки средь битвы, Вместе спим на кромке бритвы, А весь мир
летит к чертям". С берега Токийского залива она наблюдает за ярко маячащим
огнем на той стороне, который привлек ее внимание в первый же день. Что это
за свет и откуда он исходит? Для окна он кажется ночью слишком ярким, а для
звезды слишком близким. А днем ни света, ни его источника не видно вовсе.

Конечно, Кристин находит это очень странным, что, почти нигде не
побывав за свои семнадцать лет - даже никогда не выезжая из городка в
Северной Калифорнии, где она выросла, - четыре месяца назад она оказалась
здесь, в Токио, чтобы работать девушкой для воспоминаний в отеле "Рю". В
свободные часы она пишет в тетрадке мемуары и разговаривает сама с собой: а
что, Кристин, не нахальство ли это, как тебе кажется, - писать мемуары в
семнадцать лет? - но в конце концов, решает она, за месяцы, что прошли с
тех пор, как она покинула дом, случилось много интересного, и если не сама
она, то, возможно, эти месяцы достойны мемуаров.
В этот вечер ей слегка нехорошо. В последнее время Кристин постоянно
чувствует усталость, тошноту и спазмы в животе. Но она откладывает в
сторону тетрадь и встает с циновки, чтобы подготовиться к встрече со старым
доктором-японцем - своим главным клиентом, - надевает свое единственное,
светло-голубое платье, которое привезла из Лос-Анджелеса. В первые недели в
Токио она так похудела, что в конце концов платье стало впору, но теперь
оно опять тесно. Кристин еще не говорила хозяйке отеля почему.
С трудом застегивая пуговицы на платье, она замечает, что написанное
на ее теле число почти стерлось. Оно расположено прямо над бедром -
29.4.85. Любой, кто увидел бы это число на ее теле, решил бы, что это -
какой-то секретный код; даже для самой Кристин это число - загадка. Она
знает, что это за число, но не понимает его смысла. Человек, написавший его
несмываемым черным маркером два месяца назад, тоже не знал, что означают
эти цифры, - впрочем, как и торговец, продающий суси без васаби, он всегда
был очень недоходчив. Однако Кристин до сих пор помнит выражение его лица,
когда он писал эти цифры.

Старичок-доктор всегда настаивает на встречах только с Кристин и ни с
кем другим, а его визиты участились до пяти-шести в неделю.
Многие клиенты отеля предпочитают выбрать одну девушку и посещать
только ее. В отличие от окружающих отелей любви "Рю" - отель воспоминаний,
где девушки торгуют не телом, а воспоминаниями, а по своей природе память