"Пер Улов Энквист. Пятая зима магнетизера " - читать интересную книгу автора

новым.
После краткого судебного разбирательства он был оправдан. Материалы
процесса в настоящее время недоступны. Но то, что процесс имел место и
Фридрих Мейснер в то время находился в Любеке, нам известно из письма,
адресованного французскому дипломату Анри Куадону, пребывавшему в ту пору в
Любеке.
Письмо представляет собой шутливое пояснение к другому, написанному
ранее письму, в котором рассказывалось о процессе. Некоторые фразы в этом
втором письме можно толковать по-разному: из них нельзя понять, дошло ли
дело до суда. Возможно, против Мейснера просто выдвинули разрозненные
обвинения, которые мало-помалу удалось опровергнуть, не прибегая к
формальному судопроизводству.


* * *

Он увидел мельком, как первый из двух преследователей в перепуге
отпрянул, но опоздал. Камень, который был, не так уж велик, ударил мужчину
по руке, отскочил к его плечу или шее - Мейснер в точности не видел, да это
и не играло особой роли. Человек упал, его лицо исчезло.
Крик был тонким и жалобным - трудно было представить, что его издал
тот, кто вышел на охоту. Он был очень тонким, невыносимо тонким и тотчас
смолк.
Скорчившееся тело лежало глубоко внизу, и всем было ясно: оно уже
никогда не шевельнется.
Мейснер перевалился на спину и беззвучно рассмеялся, уставившись
взглядом в каменный свод. Заверещал как сорока, когда падал, подумал
Мейснер. И еще: Меня называют лекарем.
Потом он опомнился и посмотрел вниз: что стало с другими
преследователями? Мог и не смотреть. Скалистый склон опустел. Далеко внизу,
метрах, должно быть, в тридцати, он увидел торопливо спускающиеся фигуры. Но
вообще склон опустел.
Было, наверное, около трех часов пополудни.
Когда солнце исчезло, он начал мечтать, чтобы время текло медленней; но
зато он остался в потемках. То, что недавно случилось, он уже вычеркнул из
памяти.
Моя сила направлена не только на других, думал он. Я и сам могу ею
воспользоваться. И это не значит, что я ее предаю. Это значит - выжить. У
силы нет памяти. Она всегда направлена на определенную цель - на то, что
незыблемо внутри нас. Сила переживет все, она будет жить в нашем флюиде. Она
гибка и изворотлива, она выжила во мне. Она пережила четыре процесса,
подумал он. Целых четыре! Я прикасался к людям и помогал им воспрянуть, и
они видели лишь сотканную мной паутину.
И все они какое-то время были счастливы.
Правда, четвертый процесс больно по нему ударил; дело было весной 1793
года. Четвертый процесс и вверг его во всю эту историю.
Скорчившись, Мейснер уткнулся головой в согнутые руки - он старался
отогнать все неприятное, причинявшее боль. Старался сосредоточиться на тех
воспоминаниях, что были отрадными и приятными, на событиях, к которым он не
раз возвращался мыслью и знал - это ему на пользу.