"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Уравнение с Бледного Нептуна" - читать интересную книгу автора

- Во всяком случае, на следующих выборах наци провалятся.
Михель больше не сваляет такого дурака. А нас, ученых, это
вообще не касается. Они сами по себе, мы сами по себе. Пра-
вительства приходят и уходят, а физика остается,
- Какая физика, Отто?
- То есть как это "какая"? - Отто смотрел на меня с иск-
ренним изумлением.
Бедный Отто! Великий неустанный труженик, талантливый
слепой крот.
- Я спрашиваю тебя, Отто, какую физику ты имеешь в виду,
арийскую или неарийскую?
Отто все еще не понимает, и я разъясняю ему:
- Милый Отто! Я, наверное, уже не вернусь в альма матер.
В институте кайзера Вильгельма для меня уже нет места.
- Ты шутишь! Они не посмеют! Любимого ассистента старика
Нернста!
- Они бы могли и старика Нернста... И Архимеда тоже...
- Неужели атмосфера так накалилась?
- Когда я последний раз был в институте, там устроили
настоящую свистопляску. Эта пара нечистых...
- Ленард и Штарк?
- Они самые. В институт приехал крейслейтер, толстомор-
дый, с жирными складками на затылке. Настоящий немец! Ты ме-
ня понимаешь? С ним была целая шайка из районного управления
партии. Всюду шныряли, во все совали арийские носы, давали
советы, учили, стращали. Потом устроили митинг. Когда все
собрались, крейслейтер обошел весь зал, тыча пальцами в
портреты: "Кто такой?" Рентгена велел немедленно снять, кай-
зера повесить над дверью, а на место кайзера повесить Адоль-
фа.
Вероятно, последнюю фразу я сказал достаточно громко. Да-
мы зашикали:
- Тише! Ради бога тише! Вас могут услышать. Не надо забы-
вать, в какие времена мы живем.
Вернер закрыл балконную дверь и включил радио. Я мог про-
должать:
- Потом крейслейтер пролаял речь. Обтекаемые фразы из пе-
редовиц "Фолькише Беобахтер" плюс шутки колбасника и юмор
вышибалы. Речь была встречена стыдливыми и трусливыми хлоп-
ками. Партайгеноссе нахмурился. Тогда поднялся Ленард и зао-
рал: "Встать! Зиг-хайль! Зиг-хайль!"
Надо отдать справедливость, его мало кто поддержал. Потом
Ленард разразился речью. Можешь себе представить, что он го-
ворил. Его программа ясна: немецкая наука, антисемитские вы-
пады, нападки на теорию относительности. "Институт станет
оплотом против азиатского духа в науке, - хрипел он, брызгая
слюной. - Мы противопоставим евреям, космополитам и масонам
нашу арийскую физику".
- Боже, какая немочь, какое убожество мысли! - Ган пока-
чал головой. - Витийствующая бездарность! Как будто есть фи-