"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Уравнение с Бледного Нептуна" - читать интересную книгу автора

зика немецкая, физика английская, физика русская! Наука ин-
тернациональна, она смеется над границами.
- Не в этом дело, Отто. Разве настоящий ученый станет го-
ворить о национализме в науке? Об этом говорят лишь ничто-
жества, которые не смогли занять место в той интернациональ-
ной физике, о которой ты говоришь. Вот они и создали себе
новую физику, арийскую. Здесь-то у них не будет соперничест-
ва, поверь мне. Разве что партайгеноссе крейслейтер захочет
стать доктором арийской физики. Так-то, Отто, а ты говоришь,
что ученых это не касается...
- Да, но, может быть, это лишь временные эксцессы... Вол-
на отхлынет и...
- Кого ты хочешь успокоить, меня или себя?
- Скорее себя, коллега. Все это очень горько. Лиза Мейт-
нер тоже считает, что нужно что-то предпринять радикальное.
- Что именно?
- Она собирается покинуть Германию.
- Не может быть!
- Да, коллега. Нам всем будет без нее очень трудно. Я
уговариваю, чтоб она не спешила. Может быть, все еще переме-
нится.
- Да, ты прав. Не нужно спешить. В конце концов уехать мы
всегда сможем.
О, как я был тогда слеп! Но разве легко покинуть страну,
где ты родился? Разве легко порвать все, что тебя с ней свя-
зывает? Впрочем, это не оправдание. Просто то, что пришло
потом, превзошло даже самые мрачные наши предположения.
Я навсегда запомнил этот разговор с Ганом. Может быть,
потому, что через день "юнкерсы" сбросили бомбы на деревни
Теруэля и Гвадаррамы, бомбы, которые раскололи мир надвое.
Потом начался беспросыпный кошмар. Тихий национал-социалис-
тический ад. У меня отняли лабораторию, меня выселили из мо-
ей квартиры, меня на ходу выбрасывали из трамвая. Словом, я
разделил участь сотен тысяч людей. С моим паспортом нельзя
было покинуть пределы рейха. Оставался только нелегальный
путь, но к нему следовало подготовиться. Прежде всего мне
нужно было покинуть Берлин. Тяжелее всего я переживал встре-
чи со знакомыми, когда люди отводили глаза и делали вид, что
не узнают меня.
Гейзенберг и Ган хлопотали насчет меня в рейхсканцелярии,
но, кажется, безуспешно. Единственное, чего они добились для
меня, было разрешение полицей-президиума проживать в неболь-
шом приморском городке Нордейх Халле, где у близкой родс-
твенницы Гана была дача.
Каждое утро ходил я к холодному бледно-зеленому морю. На-
катывались злые белогривые волны. Вздымались у самого бере-
га, застывали на миг пузырчатой массой бутылочного стекла и
обрушивались на блестящую гальку шипящей белой пеной. Ветер
гнал низкие сумрачные облака, шелестел в песчаных дюнах.
Дрожала осока, тихо покачивались розоватые тонкокорые сосны.