"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Идеальный ариец" - читать интересную книгу автора

очень скучно. И возможно, он даже умрет от тоски. Предвиди-
мое будущее не менее опасно, чем наше непредвидимое.
Он ушел от нее, унося с собой что-то недосказанное. Вече-
ром к нему пришла мать, провела брезгливо пальцем по пыльным
книгам и сказала ворчливым голосом:
- Мой друг, ты идешь печальным путем твоего отца. Макс,
ты знаешь, я ни во что не вмешиваюсь. Но я должна заявить
тебе, что твой Нигель становится опасным. Ты даже сам не
представляешь, насколько он опасен. Он был бы другим, если б
ты вел себя иначе. В наше время человек, который говорит,
что думает, и делает, что говорит, является общественно не-
желательным явлением. Такой человек отравляет и развращает
окружающих. Это относится к тебе. Нигель уже раскусил тебя и
взял твои шуточки на заметку.
- Ах, мамочка! - со смехом вскричал Макс. - Ну что такое
Нигель? Ведь это же ничто. Ты права, я пустил развитие этого
болвана на самотек. Зачатки идеализма трансформировались в
нем в фашизм. Я искореню их. Завтра же Нигель пройдет опера-
цию дезинтеллектуализации.
Мать поморщилась, она не любила сложных слов.
- Потом, - сказала она, поколебавшись, - эта девушка, ко-
торую ты прячешь... Все же надо такие вещи устраивать иначе.
Ты не думаешь, в какое время мы живем.
- О, я только об этом и думаю, - сказал Макс.
- Это тоже очень плохо, - ответила мать и удалилась.
Ночью Макс проснулся от приглушенного стона. Ему показа-
лось, что кто-то стукнул в стену. Набросив халат, он прошел
в комнату Иды. Дверь была полуоткрыта, за нею все растворя-
лось в иссиня-черной мгле. Макс шагнул вперед, нашарил вык-
лючатель. Свет вспыхнул, озарив пустую комнату.
- Ида, - негромко сказал Макс.
И вдруг увидел девушку. Она сидела на корточках между ди-
ваном и книжным шкафом. Плотно прижавшись спиной к лакиро-
ванной поверхности и охватив коленки руками, она смотрела
вперед открытыми неподвижными глазами. Бескровные губы были
сжаты в серую ниточку.
Девушка беззвучно плакала.
- Тебя что-нибудь напугало?
Она покачала головой. Слезы полились еще сильнее. С боль-
шим трудом Макс уговорил ее лечь в постель. Под одеялом она
казалась совсем маленькой.
Макс сел рядом и взял ее руку. Ладонь была теплой и влаж-
ной. Он не знал, что нужно сказать, и погладил ее слабые
пальцы. Ему было жалко эту маленькую женщину, почти девочку,
с тонкими ключицами и набрякшими от слез веками.
Когда она успокоилась и заснула, Макс ушел к себе и, ло-
жась, подумал: "Что же ее так напугало? Воспоминание?"
Но этого ему никогда не удалось узнать.
Утром в дом ворвались эсэсовцы. Их привел Нигель. Он сто-
ял в дверях, сложив руки на груди, и смотрел, как мать Макса