"М.Емцев, Е.Парнов. Бунт тридцати триллионов" - читать интересную книгу автора

раздвигается, то, во всяком случае, колеблется под напором не известных
мне сил.
- Несчастный случай? Болезнь? Война? - деловито осведомился я, придавая
голосу оттенок участия.
- Ты погоди, не торопись, - отстранила меня рукой Курилина. - Я тебе о
Николае рассказываю. Красавец был человек, и душой и телом. Веселый,
сильный, ловкий. Его все любили, нельзя было не любить. Когда я первый раз
увидела его... - Старуха помолчала. - Ну ладно, может, тебе это не
интересно.
- Нет, почему же?
- Скажешь, старушка расчувствовалась, еще посмеешься. Одним словом, как
откатился от Натальи Курилин, та, видно, здорово подосадовала. Гордая,
виду не подала, но и Михайлова особенно не поощряла. Так они маялись
втроем, маялись - двое рядом, а один поодаль. А потом Николай съездил в
командировку в Саратов. Там мы с ним и познакомились и поженились.
Теперь-то я не знаю, или он свою застарелую любовь тогда выжигал, или
впрямь мной сильно увлечен был. Но тогда мне на все было наплевать, уж
очень он мне по сердцу пришелся. Потом я его пытала: признайся, говорю,
мужскую дружбу доказывал, на мне женясь? Хохочет и отшучивается. Так и не
сказал. А видно, так оно и было. А может, и не так, жизнь штука сложная.
Только Наталья еще долго замуж не выходила. И когда у нас Валерий
родился, они с Михайловым наконец свадьбу сыграли. Снова стали Курилин с
Михайловым вместе в экспедицию ездить, да и мы с Натальей поближе
познакомились и даже подружились. Только недолговечная это была дружба!
Когда я разузнала, что мой Николай раньше за Натальей бегал, как-то отпала
охота мне ее видеть. Не по мне она стала. А тут...
Марья Ивановна на миг замолкла.
- Смотри, стервец, как устроился, - сказала она, указывая на воробья,
купавшегося в пыли на клумбе. - Получает же зверь удовольствие!
- Вы не кончили, - сказал я.
- Да что кончать-то? Старые раны бередить. Человек ты мне незнакомый,
молодой, хоть и ученый, да, наверное, жизни не знаешь. Пустое любопытство
одно.
- Марья Ивановна! - закричал я. - Ей-богу, так не поступают. Может, я
действительно самый обыкновенный, не весьма хороший человек, но Борис
Ревин меня очень интересует. Я сам не знаю, почему. Мне хочется ему
помочь. И вы меня просто обижаете...
Курилина улыбнулась. У нее удивительно приятная улыбка. Два маленьких
голубых невероятно хитрых глаза тонут в паутине коричневых морщинок и
лукаво поглядывают на вас, словно мыши из норки.
- Ладно, - сказала она, - это я от тебя и хотела слышать. Не люблю,
когда люди молчат и неизвестно, что они там про себя думают. Так вот,
получилось так однажды, это было в тридцать девятом году, Валерику уже
второй год пошел. Уехал мой муж с Михайловым на Обь, а вернулся оттуда
один Михайлов.
И сообщил, что, .дескать, погиб Николай Курилин при переправе через
одну таежную речушку. "А ты где ж был?" - спрашиваю. "Я шел за ним, -
говорит, - метрах в пятидесяти, а когда подошел к реке, только шапку нашел
на берегу". И разные ужасы расписывает. Работали они, дескать, вдвоем,
потом через осенние ливни их наводнение залило, и все снаряжение погибло.