"М.Емцев, Е.Парнов. Бунт тридцати триллионов" - читать интересную книгу автора

- Так это же и есть Борисова мамаша. Она по первому мужу, отцу Бори, не
Ревина, а Михайлова. А потом своего второго мужа заставила усыновить
мальчика, чтобы никакой памяти об отце на нем не оставалось. Ну да что там
говорить, история долгая, в двух словах не расскажешь. А мы уже приехали.
В больнице Бориса не оказалось. Его с ходу переправили за город, на
станцию Столбовую.
- Я же говорю, - возмущалась Марья Ивановна, - настоящий спихбол! Для
них больной, что футбольный мячик. Ну и врачи! Я их, каторжных, насквозь
вижу.
Только бы им ни за что не отвечать. Нацарапал рецепт, и будьте здоровы!
- Может, в этой больнице мест нет, а может, они не специалисты по
такого рода психическим заболеваниям, - попытался я урезонить
расходившуюся старуху.
- Э, э, э, оставьте, - раздраженно сказала она. - Знаю я их. - Потом,
помолчав добавила: - Оно, конечно, платят им мало, да и работа нелегкая.
Все с людьми, все с больными. Это народ капризный, обиженный. Но так
подумать, никто их и не заставлял на врачей учиться. А уж коли ты взялся
за такое человеческое дело, так неси свой крест честно. Бюрократы
несчастные! Давеча я с зубом канителилась. Ужас что было!
Я огляделся по сторонам. Пыльный асфальт сверкал на солнце, как ртуть.
В горле пересохло, хотелось пить, и ни одной водопойки поблизости. Под
полосатым брезентовым навесом румяная девушка продавала болгарский
виноград, возле нее сгрудились домохозяйки. Красный жаркий автобус делал
разворот, намереваясь нырнуть в узкий переулок.
Мне пришла в голову хорошая мысль.
- Марья Ивановна, - сказал я, - зайдемте в парк, он совсем рядом, я
водички попью: от жары погибаю.
Газированная вода была колючая, как еж, от нее щемило в носу и
наворачивались слезы, но жажды она не утоляла. Марья Ивановна чинно выпила
свой стакан, и мы зашагали по дорожкам, посыпанным красным толченым
кирпичом.
- Значит, ваш сын хорошо знает Ревина? - спросил я.
- Я уже вам говорила, это история долгая. Еще до того, как я вышла
замуж, Курилин сильно дружил с Михайловым. Оба геологами были, и оба за
ней, за Натальей, ухаживали. Уже я не знаю, как у них там все протекало,
но только наверняка что-то случилось. Муж не особенно любил на эту тему
распространяться, но я потихоньку да полегоньку кое-что из него выцедила.
Много мне узнать не удалось, но знаю только, что ухаживали они,
ухаживали за ней, потом съездили вдвоем с Михайловым в экспедицию,
вернулись, и после этого Курилин к Наталье ни ногой. То ли они с
Михайловым там поругались, то ли договорились между собой, чтоб волынку
эту больше не тянуть, то ли жребий бросили (и такое дело между мужчинами
бывает), но стал ходить к Наталье теперь один Михайлов. Долго ходил,
видать, Наталья больше к Курилину симпатию имела. Оно понятно. Видный
человек был Николай Курилин. Волосы светлые...
- Был? Разве ваш муж умер? - вырвалось у меня.
- Умер, малышка. Вернее, погиб. Вот из-за этой-то смерти и Борис
Михайлов Ревиным стал.
Мое любопытство, расплавленное и размягченное под жарким августовским
солнцем, начало твердеть. Я почувствовал, что занавес если и не