"М.Емцев, Е.Парнов. Бунт тридцати триллионов" - читать интересную книгу автора

костер, то и дело подкладывая все новые и новые порции сухого тростника,
багульника и кассандры. Как пахнет багульник! Когда я увидел его впервые,
то не поверил, что скромные беленькие цветочки могут источать такой
густой, пряный и терпкий запах. Особенно когда пригреет солнце. Иногда мне
кажется, что я каждое лето собираюсь вновь на болото за тем. чтобы еще раз
вдохнуть запах багульника. Хотя это, вероятно, совсем не так. Багульник
дурманит, от него может разболеться голова. А на болота я ухожу потому,
что это моя профессия, которую я в общем-то люблю. Люблю, почти как у
Шекспира, за собственные великие муки.
В костре багульник пахнет совсем иначе. От него идет белый удушающий
дым.
Глаза мгновенно наполняются слезами. Но иного выхода нет. Или вдыхать
едкий одуряющий дым, или отдать себя на съедение комарам, которых не
пугает ни крем "Тайга", пи одеколон "Гвоздика". Великое благо - костер.
Особенно когда он становится еще и сигналом для самолета. Летчики
наловчились сбрасывать нам тюки почти в руки. А в тюках провизия, иногда
посылка с какими-нибудь сладостями, письма от родных, газеты. Приятно при
свете костра вычитать в "Известиях", что вчера показывали по московскому
телевидению. Когда на болото ложится туман и становится сыро и зябко, мы
забираемся в палатку и залезаем в спальные мешки. Засыпаем сразу, несмотря
на комариный писк. Те комары, которым не посчастливилось попасть в
палатку, дожидается нас снаружи. Они густо покрывают внешнюю сторону
брезента, и первые лучи утреннего солнца проходят сквозь них, как через
рыжевато-дымчатый фильтр.
Я слишком много говорю о комарах. Но мы все о них говорим много. Нет
зверя страшнее комара. Бот и сейчас я поднялся засветло, а дозорные отряды
и головные заставы крылатой армии уже вершат над головой свое неистребимое
броуновское движение.
До озера со странным названием Ворота идти минут сорок-пятьдесят. Много
слышал я об этом озере и хорошего и плохого. И я знаю, что там лучшая
утиная охота в мире. Этого вполне достаточно, чтобы отправиться к озеру,
на котором я никогда не был. У меня есть карта и компас, потому я так же
легко и просто дойду от палатки к Воротам, как от Бережковской до
Киевского вокзала в Москве.
Постепенно тростник начал редеть. Все чаще передо мной открывались
поляны, поросшие осокой, серебристо-белой пушицей и клюквой.
Как еще мало знаем мы свою землю! В детстве я грезил девственными
лесами Амазонки. Меня поражало, что где-нибудь в Пара или Мату-Гросу
половина территории совершенно не обследована.
Мне и в голову не могло прийти, что у нас в Советском Союзе тоже есть
"белые пятна". И вот я уже восемнадцатый день хожу по такому Пятну.
Сордонгнохское плато - огромная и пустынная горная местность с очень
суровым климатом. Впрочем, местность - это не то слово. Сордонгнох -
страна, не меньшая, чем Бельгия, она лежит на Оймяконском плоскогорье,
совсем рядом с полюсом холода. Никогда здесь не было ни одного зоолога или
ботаника. А работы здесь много. Я слабо разбираюсь в геоботанике, но даже
мне ясно, что сордонгнохские фитоценозы*(* Фитоценоз - взаимосвязанное
между собой растительное сообщество.) могут перевернуть многие современные
теории о послеледниковой флоре.
Интересно получается! Даже смешно немного. Стоит мне от вещей обыденных