"Дмитрий Емец. Какие чувства связывали Акакия Башмачкина с его шинелью? (Толкования повести Н.В.Гоголя)" - читать интересную книгу автора

подобное происходит и со значительным лицом: "Бледный, перепуганный и без
шинели... он прехал к себе, доплелся кое-как до своей комнаты и провел ночь в
весьма большом беспорядке" (2, т.3, 135).
Если по выражению Гоголя, "всматриваться в постройку", то можно различить
в сюжете повести точки, неожиданно сближающие титулярного советника в новой
шинели и "значительное лицо". Принцип сюжетного параллелизма в этом случае
позволяет писателю исследовать эту связь вполне диалектически. Сходство Акакия
Башмачкина и "значительного лица" прослеживается именно по линии получения н о
в о й шинели Башмачкиным и н о в о г о генеральского мундира, нового чина, к
которому присматривается перед зеркалом значительное лицо. Так же, как
Башмачкин недавно "построил" новую шинель, так и генерал "недавно сделался
значительным лицом, а до того времени... был незначительным" (2, т.3, 128) Он
еще не успел привыкнуть к своему новому положению, как и Башмачкин - к своему.
Одного "генеральский мундир сбил совершенно с толку" (2, т.3, 133) и он
силится подражать своему представлению о генеральском достоинстве, а другого
новая шинель заставила следовать заведенному в чиновничьей среде порядку:
отметить обнову пирушкой.
Однако, хотя значительное лицо, потеряв свою роскошную шинель, сильно
перепугался, но это не стоило ему жизни как Акакию Акакиевичу. "Это
происшествие сделало на него сильное впечатление. Он даже гораздо реже стал
говорить подчиненным: "Как вы смеете, понимаете ли, кто перед вами", если же и
произносил, то уж не прежде, как выслушавши сперва, в чем дело" (2, т.3, 135).
Но какой бы далекой ни была разница между Акакием Акакиевичем и значительным
лицом, она не так велика, чтобы между ними исчезла несомненная связь. Бедствия
одного - начало бедствий другого, и гибель одного угрожает гибелью другому.
Ведь значительное лицо оказался "весьма в большом", а не "в совершенном
беспорядке" дишь потому, что Акакий Акакиевич при всем своем фантастическом
"буйстве" добивался генеральской шинели, и только. Встреча его с генералом
была лишь предупреждением тому свыше. Если бы действия Башмачкина были менее
сдержанны, а требования более серьезны, генерала не унес бы от смертной беды
никакой кучер. Ведь даже одного посягательства на шинель было вполне
достаточным, чтобы значительное лицо "чуть не умер".
Героев объединяет общее несчастье. Они сближены и разведены так, как
бывают сближены и разведены звенья одной цепи или ступени одной и той же
лестницы: "Что вы, милостивый государь... не знаете порядка? куда вы зашли? не
знаете, как водятся дела? Об этом вы должны были прежде подать просьбу в
канцелярию; она пошла бы к столоначальнику, к начальнику отделения, потом
передана бы была секретарю, а секретарь доставил бы ее уже мне..." (2, т.2,
130)
После ухода Акакия Акакиевича генерал "почувствовал что-то вроде
сожаления." Воспоминание об Акакии Акакиевиче тревожило его, и он даже послал
чиновника узнать о его делах. Известие о смерти Башмачкина поразило генерала.
Он "слышал упреки совести".
Следует отметить сходство внутренних состояний генерала и "одного молодого
человека", нечаянно обидевшего Акакия Акакиевича в начале повести: "И что-то
странное заключалось в его словах и голосе, с которым они были произнесены. В
нем слышалось что-то такое преклоняющее на жалость, что один молодой человек,
недавно определившийся, который, по примеру других позволил было себе
посмеятся над ним, вдруг остановился как будто пронзенный, и с тех пор все как
бы переменилось перед ним и показалось в другом виде..." (2, т.3, 111)