"Густав Эмар. Арканзасские трапперы (вестерн)" - читать интересную книгу автора

с резкими пронзительными криками носились над всадником, а издали начинали
уже доноситься страшные завывания и глухой рев диких зверей.
В этой местности сумерек совсем не бывает: как только заходит солнце,
сразу наступает глубокая ночь.
А дон Рамон все ехал и ехал вперед.
Сын его не говорил ни слова: он не позволил себе ни одной жалобы, ни одной
просьбы о том, чтобы отец сжалился над ним.
Наконец, около восьми часов вечера, дон Рамон натянул поводья и
остановился. Десять часов продолжалась эта безумная скачка, и загнанная
лошадь едва держалась на ногах и с трудом переводила дыхание. Дон Рамон
осмотрелся кругом. Довольная улыбка показалась у него на губах.
Всюду расстилались бесконечные песчаные равнины, а с одной стороны, вдали,
вырисовывались на горизонте темные очертания девственного леса,
придававшие этой дикой картине еще более зловещий вид.
Дон Рамон спрыгнул с седла, положил сына на землю, снял с лошади уздечку,
дал ей корму, который захватил с собой, и, только покончив с этим, подошел
к Рафаэлю и развязал ему глаза.
Юноша не двинулся с места и холодно взглянул на отца.
- Сеньор, - сухо сказал дон Рамон, - отсюда больше двадцати миль до моей
асиенды. Вы поплатитесь жизнью, если вздумаете вернуться в мой дом. С этих
пор у вас нет ни отца, ни матери, ни семьи. Вы поступили, как дикий зверь,
и потому я приговариваю вас жить с ними. Я не отступлюсь от своего решения
и прошу вас избавить меня от ваших просьб. Они ни приведут ни к чему.
- Я ни о чем и не прошу вас, - отвечал глухим голосом юноша. - Разве
обращаются с просьбами к палачам.
Дон Рамон вздрогнул и взволнованно прошелся несколько раз взад и вперед.
- В этом мешке запас провизии на два дня, - сказал он, придя в себя. -
Кроме того, вот вам мой карабин с нарезным стволом, - он ни разу не
изменял мне, - пара пистолетов, нож, топор и бизоньи рога с порохом и
пулями. В мешке с провизией вы найдете кремни и все нужное для того, чтобы
развести огонь; там лежит и Библия вашей матери. Вы умерли для общества
людей и не должны возвращаться в него. Перед вами пустыня - она
принадлежит вам. У меня же больше нет сына. Прощайте! Да будет милосердно
к вам Небо! С этой минуты все кончено между нами. Вы начинаете новую жизнь
и должны будете сами заботиться о себе. Провидение никогда не покидает
тех, кто возлагает на Него все свои надежды. Теперь только Оно одно будет
заботиться о вас.
Сказав это, дон Рамон одним ударом рассек веревки, которыми были связаны
руки сына, надел на лошадь уздечку, вскочил в седло и поскакал назад.
Встав на колени, Рафаэль тревожно прислушивался к стуку лошадиных копыт и
следил за темным силуэтом всадника, резко выделявшимся на освещенной луной
песчаной равнине. А когда фигура отца его пропала из вида, юноша прижал
руки к груди и с отчаянием посмотрел кругом себя.
- О, мама, мама! - воскликнул он и упал без чувств.
Проскакав некоторое время галопом, дон Рамон невольно и совершенно
бессознательно натянул поводья и, когда лошадь пошла тише, стал тревожно
прислушиваться, как бы ожидая, что несчастный сын позовет его. Иногда он
даже делал движение, чтобы повернуть лошадь, но каждый раз жестокость и
гордость, свойственные его расе, одерживали верх, и он продолжал ехать
вперед.