"Берта Эллвуд. Запомни эту ночь " - читать интересную книгу автора

привлекало меня в тебе. Но после первой ночи ты не позволяла мне
приблизиться к тебе. Поэтому я оставил тебя в покое... как ты и хотела.
Сколько можно унижать мужское достоинство? Все, я исчерпал лимит.
Мишель виновато потупилась. Ей не приходило в голову взглянуть на
события тех дней с другой стороны. Инстинктивно она тогда пони-мата, что
сильно разочаровала его в ту ночь, когда от страха не могла ни расслабиться,
ни ответить на его ласки. Тот же страх заставил ее инстинктивно отвергать
его попытки приблизиться к ней в последующие два дня. Если бы он заговорил с
ней тогда о любви, все могло бы быть иначе... Но, несмотря на все свои
недостатки, Филипп был неспособен на ложь...
- Предлагаю оставить эту тему, - сухо предложил Филипп. - Может, ты
распакуешь свои вещи, а я тем временем поищу внизу что-нибудь для ланча.
Он вышел, плотно закрыв за собой дверь, и, что бы Мишель при этом ни
думала, она почувствовала себя как человек, лишившийся в жизни самого
дорогого.

***

После душа в роскошной ванной комнате, отделанной зеленым мрамором, и
ароматного крема, которым она намазалась от шеи до ног, тело ее словно
заново родилось. Трудность теперь состояла в том, чтобы выбрать себе
подходящий наряд из огромной коллекции потрясающе дорогой одежды, на покупке
которой настоял Филипп.
Все выглядело восхитительным. Мишель остановилась на белых кружевных
трусиках, широких шелковых брюках темно-желтого цвета и такого же цвета
обтягивающем топе, оставлявшем голыми ее руки и большую часть спины,
собственно поэтому она и не надела бюстгальтера. Свои слегка вьющиеся волосы
она оставила распущенными. Чуть-чуть тронув губной помадой рот и тушью
ресницы, она решила, что готова спуститься вниз. Думать о предстоящей ночи
не хотелось, но она готовилась к тому, чтобы изловчиться и увильнуть от
выполнения своей части заключенного договора.
Постояв минуту в прохладном холле, Мишель направилась в сторону
буфетной. Филипп открывал в это время бутылку белого вина, а на кухонном
столе она увидела огромный поднос, заставленный тарелками, приборами,
бокалами и салатниками.
Гордый, высокомерный Филипп Бессон, хозяин несметных владений в
Луизиане, хлопочет па кухне?! Кому рассказать, не поверят!
- Вот это да! Ни за что бы не поверила, если бы сама не увидела, - с
изумленным видом протянула она, стоя в проеме двери. Вид мужа, занятого
таким необычным для него делом, почему-то наполнил ее теплым чувством.
Он взглянул на нее из-под густых черных ресниц.
- Сам удивляюсь, - признался он и широко улыбнулся.
От его обезоруживающей улыбки растаяло бы любое женское сердце,
подумала Мишель в свое оправдание, потому что именно это и происходило с ее
собственным сердцем.
Филипп выпрямился, поставил запотевшую бутылку на переполненный поднос
и, приподняв бровь, застыл в молчаливом восхищении. Прислонившись бедром к
краю стола, он стал неторопливо разглядывать ее от кончиков пальцев ног,
обутых в невесомые босоножки, потом выше, выше, пока не встретился с ней
глазами.