"Харлан Эллисон. Нью-Йоркский обзор Берда" - читать интересную книгу автора

колотил продюсеров из-за того, что они будто бы вносили изменения в его
работу. Насколько мне известно, это просто еще один из тех писак, что
специализируются на НФ.
Мы экранизировали сборник его рассказов "Где вы прячете слона на
космическом корабле?" Джордж, редактор книги, отправился на вручение
литературных премий в Вашингтоне, а мне позвонил этот псих Берд - он хотел
посмотреть верстку, перед тем как книга пойдет в печать. Ну, видит Бог, я
главный редактор, а не лакей; поэтому я заявил ему, что мы не можем
посылать верстку каждому, кто ее потребует. Тогда Берд сразу завелся и
начал кричать, что он автор, и ругался так отвратительно, что я даже
покраснел: по правде говоря, мне и в голову не приходило, что подобные вещи
можно делать при помощи пылесоса. Поэтому, чтобы больше не слушать этого
маленького извращенца, я просто повесил трубку; к тому же у меня было
зарезервировано время на корте не мог же я сидеть и целый день слушать
оскорбления!
В конце концов, я ведь главный редактор! Откуда мне было знать, что
гранки набирались вместе со "100 самыми необычными историями" в Фонде
Меннингера[Меннингеры Карл Август и Вильям Клер - братья, известные
американские психиатры.]? И не моя вина, что книга вышла на урду".
Выдержки из дневниковых записей покойного Скиппи Вингволкера, бывшего
главного редактора издательства "Авон". Нью-Йорк; использовались для
журнальной статьи "Портрет редактора-простофили: прыжок "ласточкой" с
четвертого этажа; он прыгнул сам или его выбросили из производства?" Аарона
Лэтама;
16 февраля 1976 года
Комната Кента Алларда была абсолютно голой. Спартанской. Стены
выкрашены в мертвенно-белый цвет. И пол с потолком. И дверь, выходящая в
коридор, и внутренняя часть пустого шкафа для одежды. И окна. Слабый свет
зимнего холодного дня едва пробивался сквозь краску.
Однажды Призрак объяснил своему племяннику, почему ему нравится жить в
такой комнате. "Я провел слишком много времени в темноте, прячась в узких
улочках и за дверями, дрожа от холода на пожарных лестницах, выпрыгивая из
проклятых окон, не имея возможности за всю мою взрослую жизнь использовать
дверь по назначению, я хочу, чтобы здесь у меня все было белым. Белым!" Его
племянник понимал нужды стареющего дядюшки Кента. Они никогда не казались
ему странными.
Теперь родственники сидели на полу, скрестив ноги, друг против друга.
У Берда периодически возникала мысль, что неплохо было бы дядюшке
обзавестись хотя бы одним стулом для гостей, но старик овладел большинством
своих умений на Востоке и практиковал самоограничение, даже в возрасте
восьмидесяти одного года. Берд выбросил эти глупые мысли из головы; он был
готов вытерпеть еще и не то, чтобы получить толковый совет от некогда
великого Рыцаря Добра и Справедливости.
- Ты все еще сердишься на меня за то, что я не показал тебе, как
затуманивать разум людей? - спросил Призрак.
- Нет, дядя Кент. Я понимаю.
- Хе-хе. Ясное дело, понимаешь! Ясное дело, понимаешь! Всякий раз,
когда я показывал кому-нибудь азы своего искусства, тот оказывался страшным
гадом. Этот гнусный тип, Орал Роберте[Грэнвиль Орал Роберте
(1918)-американский евангелист и проповедник.], например, и его приятель,