"Харлан Эллисон. Второй глаз Полифема" - читать интересную книгу автора

на телевизор, проклиная Эда за какую-нибудь подлую выходку. Бывало, часами
сидела у окна, съежившись в комочек и, как священник - четки, перебирала
воспоминания.
Все это кончилось однажды ночью. Она легла к Брубэйкеру в постель и
отдалась с неистовой страстью, а потом сказала, что хочет вернуться к Эду.
Так надо, сказала она. И унесла частицу Брубэйкера. Насовсем. В тот раз у
него болела голова.
И вот теперь он как ни в чем не бывало прошагал по дегтярной черноте к
темному пятну. Прошагал, как за минуту до этого - сквозь поток машин, и
остался невредим. Из-под ног разбегались и тотчас пропадали крошечные
серебристые круги.
Он пересек Ист-Ривер и вошел в темное пятно. В морось и ватный туман.
Там царил мрак, свет лился только через иголочный прокол чуть выше
переносицы.
В такие сборища, как это, его никогда не тянуло. Похоже, здесь каждому
недоставало слишком многого. Брубэйкер отродясь не чувстовал такого
всепроникающего запаха желаний.
В тумане праздно слонялись люди - тусклые силуэты на фоне тьмы,
различимые лишь в те краткие мгновения, когда по ним скользил луч
Брубэйкерова "фонаря" - узкий конус мягкого розоватого свечения. Они
приближались, вспыхивали и снова уходили в туман. Он блуждал среди них, и
внезапно чья-то рука коснулась его руки. И он отшатнулся. Впервые в жизни.
Но тотчас понял, что натворил, и устыдился.
Луч "фонарика" обшарил тьму и осветил женщину. Она смотрела на
Брубэйкера. Он пригляделся: женщина улыбалась. Знакомая улыбка... очень
знакомая. Хромоножка? Девственница? Жена Эда? Или одна из многих других, с
кем его сводила судьба?
В темноте ходили, менялись местами люди. Невозможно было понять,
разговаривают ли они друг с другом, - голосов не слышно, лишь тихий шепот
тумана вокруг темных силуэтов. Может быть, они совокупляются, может, его
занесло на шабаш, на жуткую оргию? Где же тогда взрывы безумной страсти,
где корчащиеся в исступлении тела? Даже во мраке их нельзя было бы не
заметить.
Теперь уже все смотрели на него. А он себе казался совершенно
одиноким. Он был не из их числа, его здесь не ждали. Ничьи глаза не
лучились радушием.
Только женщина по-прежнему улыбалась.
- Это ты до меня дотронулась? - спросил он.
- Никто до тебя не дотрагивался, - отозвалась она.
- Нет, я точно знаю...
- Никто. - Она смотрела на него, и в улыбке таилось нечто большее, чем
ответ, но меньшее, чем вопрос. - Никто из нас к тебе не прикасался. Никому
из нас ничего от тебя не нужно.
Сзади раздался мужской голос. Брубэйкер отвернулся от серьезной
улыбающейся женщины и опустил голову. Луч упал на мужчину, который лежал в
тумане, приподнявшись на локтях. В его чертах тоже было что-то знакомое,
что-то из прошлого - неуловимое, как редкое слово; оно обязательно
вспомнится, если не думать ни о чем другом.
- Что ты сказал?
Человек поднял глаза, и в них, казалось, мелькнула печаль. - Я сказал: