"Харлан Эллисон. Светлячок" - читать интересную книгу автора

эта последняя, якобы непреодолимая, проблема, ничто, кроме собственной его
несостоятельности, отлету препятствовать не будет.
Вот она, истина во всей красе. Эксперименты и радиация сделали его не
просто устойчивым к мелким неприятностям. Он больше не нуждался в пище! Эта
мысль поразила, а еще потрясло то, что он не распознал этого раньше.
Ему приходилось слышать об анаэробных бактерияx и о дрожжевых грибках,
способных получать энергию из других источников, без нормального окисления
пищи. Условия, в которых жизнь обычных организмов невозможна, для них
вполне приемлемы. Не исключена даже возможность прямого поглощения энергии.
По крайней мере, он не ощущал ни малейшего признака голода, даже после трех
недель изнурительной работы натощак.
Возможно, надо взять с собой какое-то количество белков для
восстановления тканей. Но что до груды ящиков со съестным, нагроможденных
вокруг корабля, то в них не было надобности.
Теперь, поставленный перед фактом, что причина всех задержек - в
страхе перед самим полетом и что больше ничто не мешает ему отправиться
хоть сейчас, Селигман вновь почувствовал в себе былые силы. Теперь он был
полон решимости поднять корабль в воздух и двинуться в путь.
Уже смеркалось, когда Селигман закончил наконец последние
приготовления. На этот раз поводов для задержки он не искал. На то, чтобы
подобрать и упаковать необходимые ему белки, потребовалось время. Но теперь
он готов. На Земле его больше ничто не держит.
Прощальный взгляд вокруг. Особой сентиментальностью Селигман не
отличался, но надо же быть готовым к тому, что кто-нибудь где-нибудь
спросит: "А как она выглядела - под конец?"
Зря он все-таки это сделал. До сих пор Селигман ни разу по-настоящему
не смотрел на свой стерильный мир - за все два года, пока готовился его
оставить. Жизнь в мусорной куче входит в привычку, довольно скоро
перестаешь замечать окружающее.
Он поднялся на корабль, тщательно задраил люк. Кресло готово, к
упругому глубокому сиденью и спинке прилажены ремни. Сел, опустил
укрепленный на шарнирах экран пониже, к лицу. Затянул на груди верхний
ремень, защелкнул тройной замок.
И вот, озаренный немеркнущим сверхъестественным ореолом, Селигман в
полуосвещенной кабине корабля, которому он даже не удосужился придумать
имя, тянется к вмонтированной в ручку кресла кнопке Зажигания.
Так вот какую картину унесет он с собой на небеса. Горькая эпитафия
загубленному роду человеческому. Никаких предупредительных сигналов; кому
теперь это нужно? Призракам? Земля мертва. Ни былинки, никакое, пусть самое
крошечное, живое существо не закопошится в норке, пусто в затянутом пыльным
саваном небе и даже, хоть он и не проверял, в глубине Каймановой впадины.
Только безмолвие. Кладбищенское безмолвие.
Он нажал кнопку.
Корабль завибрировал, начал подниматься. Где величественность былых
стартов? Ход неровный, двигатель чихал, отрывисто кашлял. Кабину сотрясала
дрожь, дрожали и кресло, и пол, вибрация передавалась телу. Селигман понял:
что-то неладно.
Сполохи пламени не такие яркие и ровные, как бывало, и все же корабль
шел вверх, набирал скорость. Вот он поднялся выше в запыленное небо, и
корпус засветился.