"Харлан Эллисон. Дрейфуя у островков Лангерганса: 38-54' северной широты, 77-00'13" западной долготы" - читать интересную книгу автора

идёт. Он не стал задумываться над тем, как такое может быть.
По дороге ему не встретилось ни комнат, ни залов, но у самого дна
строения он увидел дверь в конце большого зала. Дверь была сделана из
переплетённых железных прутьев, таких же чёрных и сырых, как и камни
крепости. Сквозь прутья Талбо рассмотрел нечто бледное и неподвижное в
дальнем углу... скорее всего камеры. На двери не было замка. Он коснулся
её рукой, и она распахнулась. Тот, кто жил в этой камере, никогда не
пытался открыть дверь; или попытался, но в конце концов решил остаться
здесь.
Талбо двинулся в сторону густого мрака.
После долгого молчания он наклонился и помог ей встать на ноги - всё
равно что взял в руки мешок с увядшими цветами, хрупкими, в ореоле
мёртвого воздуха, лишённого даже тени воспоминаний о сладостном аромате.
Поднял её на руки и понёс.
- Закрой глаза, Марта, а то они заболят от слишком яркого света, -
сказал он и принялся подниматься вверх по бесконечной лестнице, к золотому
небу.
Лоуренс Талбо сидел на операционном столе. Он разлепил веки и посмотрел
на Виктора. Улыбнулся какой-то странной, мягкой улыбкой. Впервые за годы
их дружбы Виктор увидел, что страдание покинуло лицо Талбо.
- Всё прошло хорошо?
Талбо кивнул.
Они посмотрели друг на друга и ухмыльнулись.
- Как у тебя обстоят дела с криоконсервацией? - спросил Талбо.
Брови Виктора удивлённо полезли вверх.
- Хочешь, чтобы я тебя заморозил? Я думал, ты мечтал добиться более
определённого, постоянного результата... ну, скажем, серебро.
- В этом нет необходимости.
Талбо огляделся по сторонам. И увидел, что она стоит у дальней стены
возле одного из гразеров. Она со страхом смотрела на него. Талбо
улыбнулся, и на одно короткое мгновение она снова стала юной девушкой. А
потом отвернулась. Он взял её за руку, и она подошла с ним к столу, к
Виктору.
- Я был бы тебе крайне признателен, если бы ты мне объяснил, что здесь
происходит, Ларри, - сказал физик.
И Талбо ему рассказал, рассказал всё.
- Моя мать, Надя и Марта Нельсон - все они одно, - закончил Талбо, -
зря прожитые жизни.
- А что в ящике? - спросил Виктор.
- Как ты относишься к символизму и космической иронии, друг мой?
- До сих пор мне вполне хватало Юнга и Фрейда, - ответил Виктор и
улыбнулся.
Талбо крепко взял пожилую женщину за руку и сказал:
- Это был старый, ржавый значок с клоуном.
Виктор отвернулся. Когда он снова посмотрел на друга, тот улыбался.
- Это вовсе не космическая ирония, Ларри... это фарс, - сказал Виктор.
Он был зол и не скрывал этого.
Талбо молчал, давая возможность Виктору самому все понять.
Наконец тот сказал:
- Что, чёрт подери, это должно означать - невинность?