"Стенли Эллин. Свет мой, зеркальце, скажи" - читать интересную книгу автора

- Что ещё можно ожидать от этой несчастной эксплуатируемой женщины? -
бормочет он, обращаясь к собравшимся.
Я в консультационном кабинете доктора Джозефа Эрнста.
Я не помню, как я туда попал и почему, как все произошло, но я там.
А доктор Эрнст за своим бюро хмуро рассматривал меня, поджав красные
мясистые губы, а его брови слились в единую линию на лбу.
Комната изменила свой вид со времени моего последнего визита, а прошло
чуть более восьми дней. Она непомерно увеличилась, потолок поднялся. Медик
всегда предлагал мне сесть в кресло, а сейчас я лежал на незнакомом мне
диване напротив него. Поза несколько неудобная из-за почти горизонтального
положения, и мне приходится превознемогать боль, чтобы немного приподняться
на локтях и смотреть в его пронзительные глаза. Внезапно я понял, что не
свободен в своих движениях и не могу сесть. Широкий пояс опоясывал мою
грудь, а руки были привязаны к дивану.
Связан и стеснен.
У меня страх перед физическим принуждением, вне зависимости от
условий. В моем теперешнем состоянии, с пересохшим горлом и бьющимся
сердцем, я просто сходил с ума. Это паника. Я постарался освободиться от
пояса, но возникло впечатление, что я переламываюсь пополам. Ужасная боль.
Я не стал сопротивляться и упал, задыхаясь.
Я в руках убийцы? Неужели этот помпезный и вульгарный старикан
объединился с Ирвином Гольдом, чтобы избавиться от меня? Гольд, неизвестно,
как ставший моим защитником, заставляет меня признать себя виновным... я не
давал согласия на утверждение его адвокатом! Эрнст, за приличное
вознаграждение, сможет разрешить эту проблему. Он может перерезать мне
горло и затем заявить, что после признания в убийстве прекрасной незнакомки
я совершил самоубийство у него на глазах.
Осмелится ли кто-либо оспаривать его слова? Кто же усомнится в нем?
Даже у моего сына не возникнет сомнения, а уж он-то прекрасно меня знает. И
зная, что его отец - убийца и самоубийца, живодер, убивший беззащитную
женщину и не нашедший храбрости сознаться в злодеянии, Ник не сможет больше
думать обо мне без отвращения; все наши счастливые воспоминания сотрутся из
памяти. Вырвут не только их, но и все уважение ко мне.
Парадоксально, но моя единственная надежда в моем несчастье сознавать,
что я действительно перед великим Джозефом Эрнстом. Как бы то ни было, но
человек, всю жизнь создававший себе репутацию, не станет рисковать из-за
грошей Гольда. Но кто может быть уверен? Факт тот, что я не уверен больше в
своем психиатре, как и он не уверен во мне; он наблюдает за мной уже три
года, но по правде говоря, практически ничего обо мне не знает.
Все произошло по настоянию Джоан, три года назад, и я доверился жадным
волосатым рукам герра доктора. На таких условиях жена согласилась продлить
нашу супружескую жизнь, подошедшую, по её мнению, к своему пределу. Если
психотерапия сможет восстановить наши узы брака, то мы будем продолжать
играть в папу и маму. Так мы и играли годом больше, до страшного суда.
Вплоть до дня решения: я - развожусь - нравится - это - тебе - или - нет.
Год верности в исповедальне Парк Авеню. Год, в течение которого я
исповедовался доктору, а тот время от времени что-то бормотал, чтобы
уведомить меня, что он слышит. Иногда, более или менее регулярно, он
посматривал на часы. Естественно, я знал с первого же дня, когда мы с Джоан
оказались в его кабинете, что он ужасно мне завидует. Физически - он почти