"Евгений Елизаров. Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин) " - читать интересную книгу авторатребуются долгие годы изучения сложнейшей богословской риторики.
Собственно, именно в этой простоте и состоит, наверное, сила настоящей проповеди. Так, хорошие стихи западают в душу вовсе не потому, что они высказывают что-то ранее неведомое нам, просто поэт вдруг находит нужные слова для выражения того, что давно уже смутно ощущается самим человеком. В одном из посланий Павла есть удивительные слова: "И когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих" (I Коринф. 1: 21). Это юродство проповеди вполне закономерно ставится апостолом даже не на одну ступень, но гораздо выше изощренной штудиями академической мысли, ибо каким-то трансцендентальным, таинственным путем оно открывает нам вещи, принципиально недоступные никакому логическому анализу. И несмотря на то, что кальвинизм - это всего лишь одно из многих ответвлений реформаторской мысли, парадоксальные своей кристальной прозрачностью и общедоступностью откровения этой проповеди вошли в кровь не только приверженцев его учения, но и практически всех европейцев. Кстати, в порядке отступления, можно сказать, что всеобщий критерий самого успеха во все времена - если конечно забыть о языческих римских триумфах - был по преимуществу один - когда-то изобретенные финикиянами деньги, капитал. И не случайно именно учение Кальвина многими современными обществоведами и политологами воспринимается как этическое обоснование того, что сегодня мы называем капитализмом. Нам, людям старшего поколения, которые воспитывались на полной безнравственности накопительства и едва ли не абсолютном моральном оправдании раскулачивания, сегодня трудно понять ту этику, согласно которой неправедности человеческого бытия. Мы привыкли всем своим сердцем сочувствовать слабым. Но мы - люди другой, как кажется уходящей, культуры, других, исчезающих, традиций, и нас, наверное, уже ничто не переделает. Во всяком случае свершающаяся перемена ценностей дается многим из нас очень болезненно. А ведь самый дух того времени, о котором говорится здесь, перемалывал именно таких людей, ибо в основном из них и состояла вся тогдашняя Европа. Ведь не случайно Реформация - это еще и время самых свирепых гражданских войн. Разумеется, сказанное ни в коем случае нельзя понимать так, что нормативная этика шестнадцатого столетия требовала начисто забыть о вдовах и сиротах, о всех несчастных. Ничуть не бывало, человеческое сочувствие обездоленным свойственно, как кажется, самой природе человека, и никакие догмы никакой новой идеологии не в состоянии изменить то, что вошло едва ли не в его генетический код. К слову, упоминание о вдовах и сиротах встречается уже в самых первых юридических кодексах Междуречья: "Чтобы сильный не притеснял слабого, чтобы оказать справедливость сироте и вдове, чтобы в Вавилоне - городе, главу которого вознесли Анум и Эллиль, и в Эсагиле - храме, фундамент которого прочно установлен, точно небеса и земля, - судить суд страны, выносить решения страны и притесненному оказать справедливость, я (Хаммурапи - Е.Е.) начертал свои драгоценные слова на своем памятнике и установил перед своим, царя справедливости, изображением". Речь идет совсем о другом - о неспособности понять, почему нищ здоровый и сильный мужик, когда решительно ничто (кроме, разумеется, его собственного нерадения и лени) не мешает ему обеспечить достаток для себя и своей семьи. |
|
|