"Евгений Елизаров. Исторические портреты (Петр I, Иоанн Грозный, В.И. Ленин) " - читать интересную книгу автора

тайным желаниям другого властителя, до самой старости продолжавшего играть в
такого же великого вождя, через два с половиной столетия снова будут вручать
боевые отличия и Золотое оружие, присваивать не менее фантастические титулы,
вроде "Маршала мира"...
После почти двухсот лет существования Империи мы уже как то не
задумываемся над этим, а ведь весьма симптоматичен и титул Императора. Ведь
Европа того времени знала только две империи: Империю Рима и Священную
Римскую Империю. При этом вторая идеологически закреплялась как простая
наследница первой, да и провозглашенная цель ее состояла в возрождении того
единства народов, которое когда-то было скреплено легионами Рима.
Необычность ситуации, создаваемой этим актом Российского Сената, состояла в
том, что им нарушалась сложившаяся "иерархия" европейских монархов: ведь
Петр сразу же становился как бы над всеми ими, ибо все они были только
королями. К тому же и несоблюдение должных юридических процедур не могло
добавить легитимности новому титулу...
"Небываемое бывает". Ни больше, ни меньше - небываемое! И все это - о
боевом столкновении, в котором со шведской стороны приняло участие 77
человек. Правда, еще только через столетие, лишь на закате наполеоновской
эры Европа под Лейпцигом увидит бойню, чинимую армиями, совокупная
численность которых перевалит через пол-миллиона, но и в петровское время
это столкновение было, скорее, стычкой, нежели сражением. Так что
фермопильская надпись ("Против трехсот мириад здесь некогда бились
пелопоннесских мужей сорок лишь сотен всего"), пожалуй, много скромнее, хотя
подвиг Леонида и по сию пору заслоняет собой едва ли не все известное
военной истории.
Но ведь еще Рим стал владыкой на море благодаря обыкновенной пехоте,
штурмовавшей корабли противника. Ворон - вот изобретение Рима, давшее ему
власть над Средиземным морем. Так что еще задолго до Петра пехота решала
исход морского боя. Долгое время и после него пехотные контингенты в
обязательном порядке включались в состав экипажей боевых кораблей всех
европейских морских держав.
Правда, можно и оспорить: ведь здесь мы имеем дело со специально
обученной, морской, пехотой (впрочем, на деле, не такой уж и обученной и не
такой уж морской - чаще с обыкновенными пехотинцами, обретавшими необходимый
опыт в деле). Но оставим ее и обратимся к другим примерам, скажем, к
береговому пиратству, тактика которого мало чем отличалась от тактики,
использованной майской ночью 1703 года. А ведь береговое пиратство оставило
неизгладимый след и в истории нашего отечества: напомним, под ударами именно
таких пиратов погибла на днепровских порогах дружина Святослава.
Если уж и в самом деле говорить о чем-то неслыханном в истории боевых
столкновений, то следовало бы вспомнить совсем другое. Через девяносто лет
после майского подвига на Неве в Северной Европе выдалась очень холодная
зима. В эту зиму военного противостояния революционной Франции обычно
незамерзающие голландские каналы, которые нередко служили и обороне страны,
покрылись толстым льдом и стали доступными не только для пехоты, но даже и
для кавалерии. И вот в январе 1795 года уже познавшие вкус победы французы
узнали, что часть голландского флота замерзла во льду близ Текселя, и
выслали против нее сильный отряд конницы. Пройдя форсированными маршами
северную Голландию, отряд перешел замерзшее Зюдер-Зее и, окружив недвижный
флот, потребовал его сдачи. Никак не ожидавшие подобной атаки (вот уж