"Евгений Елизаров. Философия кошки " - читать интересную книгу автора

озорные пушистые существа, близкое родство с большими кошками, диктующими
свою царственную волю саваннам, определяет многое в их природе; может быть,
потому, что Бог, как сказал Гюго, создал кошку именно для того, чтобы у
человека был тигр, которого можно погладить, - кто его знает? Действительная
тайна имени неведома, наверное, никому...
Но это семейное именное уменьшение более свойственно противоположному
полу. Впрочем, ошибка легко объяснима: в то время ей было всего девять или
десять дней от роду (по всему чувствовалось, что глаза у нее открылись
буквально несколько часов назад). А в эту пору с точностью определить
половую принадлежность крохотного котенка решительно невозможно, тем более,
если речь идет о неопытном взгляде (как многие горожане, и я, и моя покойная
жена - совершенные дилетанты едва ли не во всем, что касается животного
мира). Когда же вдруг обнаружилась ошибка, присвоенное имя как-то плавно и
естественно из "Барсика" трансформировалось в более приличествующее ее полу
"Басю".
Но "Бася" - это, конечно же, нечто сокращенное, собственно, это даже не
имя, а так - домашнее прозвище, кличка. (Строго, сохраняя некую
отстраненность, так зовет ее только мой сын. Да еще моя не искушенная в
гуманитарных тонкостях теща; правда, всякий раз она добавляет к корневой
основе ласковые окончания: "Басенька", "Басечка".) Мы же говорим здесь о
полной именной формуле, если угодно - об именном заклинании, ибо в
действительности в древнем ритуале присвоения имени всегда присутствует
сокрытая от поверхностного взора магия. Имя - это ведь и в самом деле не
бирка, навешиваемая для простого отличения от всех прочих того, кому оно
дается. Имя - это своеобразный ключ в наш человеческий мир, таинственное, но
властное указание на тот - тесно сплетенный с нашей собственной судьбою -
путь, который предстоит пройти в жизни его носителю.
Дело в том, что, входя в дом, животное становится даже не полноправным
членом семьи, но одним из опорных элементов самых интимных измерений частной
жизни приютившего его человека. А это означает, что отныне оно должно быть
одарено каким-то своим, отличным от бездушного родового обозначения (то есть
того, которое вносится в биологические классификаторы и справочники),
определением. Так что вовсе не случайно магия этого обряда совершалась еще
древними: первой кошкой, о которой достоверно известно, что она получила от
человека собственное имя, была некая Неджем, что примерно (точный перевод
давно забытой, к тому же иноземной, речи, наверное, вообще невозможен)
означает "Хорошенькая моя". Она жила в эпоху царствования египетского
фараона Тутмоса III, то есть в 1479-1425 годах до нашей эры, и - не
сомневаюсь - вполне заслуживала того, чтобы память о ней сохранилась и через
три с лишним тысячелетия.
Словом, имя - это нечто такое, чему надлежит постоянно направлять нас.
А может, даже и хранить. Аура нашего имени незримо витает над нами всю
жизнь, и если обряд его дарования ограничивается присвоением лишь усеченного
прозвища, краткой домашней клички, к тому же еще и лишенной какого-то
осмысленного понятного даже посторонним значения, то можно быть уверенным -
что-то не так будет и в определении самой судьбы именуемого.
Моя же питомица заслуживала для себя всего самого лучшего, и поэтому
даруемое нами имя обязано было помочь ей...
Некая царственность в природе этих щедро наделенных грацией и пластикой
существ отмечалась, как кажется, всеми, причем даже теми, кто полагает себя