"Евгений Елизаров. Философия кошки " - читать интересную книгу автора

продлилась всего два года, и принц, вступив на престол, сам стал по примеру
своих предшественников разжигать огонь под очередным костром.
Зачастую владельцев черных кошек, а иногда, впрочем, и белых, обвиняли
в сговоре с нечистой силой. Многие из их хозяев в период средневековья были
заживо сожжены на кострах. Нередко на старинных картинах кошка изображена в
обществе колдуна, кудесника, весталки. Так что в Европе ее распространение
вовсе не напоминало триумфальное шествие.
Кстати, и в самом деле люди настолько верили в магическую силу черных
кошек, что долгое время использовали их чуть ли не во всех магических
ритуалах. Аптекари добавляли в свои снадобья их кровь, жир и мочу. Часто,
чтобы защитить свое жилье от нечистой, силы люди замуровывали кошек живьем в
стены здания, веря, что таким образом можно отпугнуть демонов и отвратить от
живущих в доме болезни и другие неприятности. Кошачьим мясом привораживали
любовь и лечили неизлечимые болезни. Еще в начале XX века в отдаленных
штатах США закапывали мертвую кошку в лесу неподалеку от деревни для того,
чтобы у жителей не было бородавок. Подтверждение этого суеверия можно найти
в книге Марка Твена "Приключения Тома Сойера". "Возьми кошку и ступай с ней
на кладбище незадолго до полуночи к свежей могиле, где похоронен
какой-нибудь плохой человек, и вот в полночь явится черт, а может, два и
три, но ты их не увидишь, только услышишь... ихний разговор. И когда они
потащат покойника, ты брось им вслед кошку и скажи: "Черт за мертвецом, кот
за чертом, бородавки за котом - тут и дело с концом, все трое долой от
меня!".
Конечно же, не одним только религиозным рвением объяснялись все те
испытания, что выпали на долю нашей героини: свойственная человеку
жестокость добавляла к ним и что-то свое. Вот, например. Король Испании
Филипп II, который, как рассказывают, еще в детстве прославился тем, что
сжег на костре живую обезьянку, а впервые в жизни смеялся, получив известие
о Варфоломеевой ночи, в часы отдохновения от своих высоких государственных
обязанностей развлекал придворных "кошачьим клавесином". Этот "музыкальный
инструмент" представлял собой своего рода пыточную камеру - длинный ящик
особой конструкции, разделенный на четырнадцать отсеков, в каждый из которых
помещались специально отобранные кошки, обладающие голосами различного тона.
Головы несчастных животных просовывались наружу, а хвосты были закреплены
неподвижно под клавиатурой клавесина. Когда нажимали на клавиши, острые
иглы, которые были соединены с ними, впивались им в хвост.
Такой "клавесин", как кажется, получил и долгую жизнь, и довольно
широкое распространение, если и через сто с лишним лет наш Петр I во время
своего пребывания в Гамбурге тоже имел возможность заказать его для своей
кунсткамеры.
Впрочем, куда большим живодерством на Руси грешили и до Петра. "А когда
начал он подрастать, лет в двенадцать, - пишет о современнике Филиппа II,
Иване Грозном, Андрей Курбский, - начал сначала проливать кровь животных,
швыряя их с большой высоты - с крылец или теремов... а воспитатели льстили
ему, позволяли это, расхваливали его, на свою беду научая ребенка." Бежавший
от царского гнева князь не уточняет, кто именно был жертвой забав будущего
грозного государя, но ведь кошка - это самое первое, что приходит здесь на
ум. От жестокости же по отношению к ней до свирепости, обращенной на
человека, если и не один шаг, то во всяком случае не так уж и далеко, и
стоит ли удивляться продолжению: "Когда же стало ему лет пятнадцать и