"Евгений Елизаров. Философия кошки " - читать интересную книгу автора

больше, тогда начал он и людей бросать и, собрав вокруг себя толпы молодежи
из детей и родственников названных сенаторов, стал разъезжать с ними на
конях по улицам и площадям, скача повсюду и носясь неблагопристойно, бить и
грабить простых людей, мужчин и женщин."
Однако история имеет не только свою - не во всем открытую нам - логику,
но и какие-то свои загадочные извивы; вот и в завоевании кошкой Европы
известную роль сыграли крутые повороты в развитии все того же христианства,
которое когда-то чуть не объявило ее вне закона. Если в католических странах
наша героиня долгое время оставалась под подозрением, то утверждавшийся в
ходе свирепых религиозных войн протестантизм обеспечивал ей то, что на
дипломатическом языке принято называть режимом наибольшего
благоприятствования.
Уже в покоях английского короля Карла I (не такого, кстати, и глубокого
католика, если он в 1628 году посылал свои войска на помощь осажденным во
французской крепости Ла-Рошель гугенотам) жила кошка, которая, по глубокому
убеждению венценосца, благотворно влияла на его судьбу. Он так боялся
потерять любимое животное, что заставлял стражу ревниво охранять его. Но
пришел срок и ставшая его талисманом кошка умерла. "У меня не будет больше в
жизни удачи", - вот слова, приписываемые королю по этому печальному случаю.
Будущее полностью подтвердило их, ибо уже на следующий день он был
арестован, а несколько месяцев спустя ему отрубили голову.
Отчего именно изменилось отношение к ней - не вполне ясно. Может быть,
оттого что приверженцы нового религиозного течения с гораздо большей
трепетностью относились к соображениям экономической пользы (а экономическая
полезность этого зверька не подлежала никакому сомнению, мы уже могли в этом
убедиться). Может, оттого что им вообще было свойственно глубокое и
искреннее уважение ко всякому - а значит, и к чужому - труду (трудолюбие же
и добросовестность этого маленького верного помощника человека, как
свидетельствуют уже приведенные здесь цифры, было достойно самой высокой
похвалы). Может быть, просто оттого что любое новое течение мысли всегда
отвергает символы враждебной ему идеологии... Так что судьба ее прибившегося
к человеку рода оказывается вплетенной еще и в действие многих потаенных
пружин европейской истории.
А может, просто потому что и в самом деле наступало новое время: ведь
даже в католической Франции глава ее церкви и ее первый министр, поставивший
своей задачей разгромить партию гугенотов (кстати, именно его запечатленные
блистательным пером романиста козни очень скоро заставят переволноваться еще
и всех поклонников отважных королевских мушкетеров), держал в своем дворце,
как говорят современники, двенадцать кошек. Он даже не забыл упомянуть о них
в своем завещании. Впрочем, отдадим должное и самому кардиналу, ведь
гугеноты для него были не столько религиозной, сколько политической
оппозицией. А какое централизованное государство будет мириться с ее
существованием? Сам же он одновременно был и противником не знающей никаких
компромиссов испанской католической партии, унаследовавшей и нетерпимость, и
жестокость уже упомянутого здесь Филиппа II, иными словами, противником
самых твердолобых ревнителей устоев римской церкви.
Словом, как бы то ни было, наша кошка довольно скоро преодолела и это
отчуждение и расселилась повсюду, в конце-концов завоевав все материки.
На территории содружества, когда-то составлявшего единый Советский
Союз, кошки появились в Древнем Урарту, государстве, существовавшем в IX-VI