"Евгений Елизаров. Философия кошки " - читать интересную книгу автора

но - к сожалению - там уже хранились боеприпасы... Да ведь и наш Петр после
жестокой нарвской "конфузии" обращал в пушки не что иное, как достояние
православных храмов - отлитые из отменной меди колокола; и Ленин в его
борьбе церковью не в последнюю очередь имел в виду накопленные тою
сокровища. И все завоеватели всех времен и народов в первую очередь грабили
именно храмы, - а это значит, что в них всегда было что найти. Как известно,
грабежом не погнушались и крестоносцы четвертого похода, после штурма
Константинополя обобравшие даже величайшую святыню христианского мира -
Софийский собор. Но все это будет потом, много позднее. Сейчас же, чтобы
закончить о связи храма с кошкой, заметим, что и сегодня последней не
возбраняется свободно входить в него, - привилегия, которой не удостоен даже
самый верный и надежный друг человека, собака. Больше того, в дверях многих
православных храмов (В Суздале, Владимире и в других русских городах) можно
увидеть отверстия, проделанные специально для кошек; их содержание
приветствуется - и не только за кошачьи способности в ловле мышей, но и за
ту особую, едва ли выразимую словами, атмосферу и теплоту, которую создают
эти загадочные зверьки уже одним своим присутствием.
Словом, кошке нужна оседлость, и только переход от охоты и скотоводства
к регулярному земледелию может создать предпосылки того, чтобы она могла
выбрать нас. А этот переход и есть начало цивилизации.
Но почему же все-таки человеческое жилище? Ведь для того, чтобы
охотиться на мышей, вовсе не обязательно постоянно жить под одной крышей с
нами. Впрочем, для того чтобы поселиться в доме, нужно, как минимум, еще и
согласие его хозяев на все ее посягательства, а кто же согласится впустить к
себе пусть и маленькую, но все же весьма опасную хищницу? Не впускаем же мы
соболя и куницу - кстати, в материальном плане куда более ценных животных.
Между тем, найдя свое место в человеческом жилище, она мгновенно (в
самом деле, что могут значить собой несколько столетий в долгой истории
человечества?) занимает там совершенно особое, больше того -
привилегированное положение. Это видно уже по тому, что заветная мечта
всякой собаки спать рядом с человеком так и осталась неисполнимой для нее,
для кошки же это практически сразу стало почти непререкаемым правом. Я
разумею здесь некое всеобщее правило, а вовсе не отдельные исключения из
него; правило же требует отводить собаке особое место и одновременно не
слишком протестует против привычек, свойственных любой домашней кошке.
Кстати, о спальном месте. В инстинктах, как кажется, всякого стайного
существа заложено стремление занять спальное место как можно ближе к вожаку,
ведь это значит занять позицию на самой вершине общей иерархии стаи. Отсюда
вытекает многое, включая и самое главное для животного - очередность подхода
к пище. Но ведь кошки никогда не сбиваются в стаи. Ярко выраженные
индивидуалистки, они лишь иногда собираются на какие-то таинственные, цель
которых не выяснена и по сию пору, собрания (П.Лейхаузен). А значит,
некоторые стайные инстинкты если и свойственны им, то лишь в очень
ограниченной мере.
Не всякая толпа - коллектив, не всякая совместность проживания говорит
и о наличии сплоченной некими едиными правилами общежития стаи; последняя
существует только там, где есть хотя бы какая-то общая для всех цель, где
возникает необходимость хотя бы в какой-то координации совместных действий,
а значит, и в распределении индивидуальных ролей. Поэтому часто
встречающиеся колонии городских бездомных кошек - это еще совсем не стаи.