"Евгений Елизаров. Античный город " - читать интересную книгу автора

абсолютное бесправие огромных людских масс в конечном счёте возвелось в
оформленный с соблюдением всех юридических процедур закон. Другими словами,
где любое воспрепятствование отъятию прав у одних автоматически становилось
предметом уголовного преследования других.
Меж тем следует напомнить то обстоятельство, что понятие "юстиция", из
вошедшая чуть ли не во все европейские языки, латыни означала собой не что
иное, как "справедливость". Больше того, национальные лексические аналоги
этого латинского понятия имеют тот же самый корень. Вот так и в русском
языке понятие права восходит к представлениям о правильности, правоте,
справедливости, правде, даже к праведности. Не случайно и первые юридические
кодексы на Руси именовали именно "правдами".
Впрочем, мы не должны здесь морализировать. Представления о
справедливости, правде, праведности неотделимы от всей истории народа, его
религиозных верований, обычаев, традиций, культуры, словом, это вовсе не
какой-то надмирный абсолют, императивам которого должны подчиняться все без
разбора. Не существует единого для всех наднационального закона. Навязывание
каких-то своих взглядов на эти тонкие материи другим народам представляет
собой скрытую форму агрессии, ибо посягает на самый дух последних, и нам ещё
придётся говорить о праве как об одном - и довольно действенном - из орудий
войны. Тем более нельзя видеть в них что-то застывшее на все времена.
Поэтому то, что противоречит каким-то современным правовым нормам, вовсе не
обязательно должно было вызывать нравственное отторжение где-то там, в
далёком прошлом.
Но как бы то ни было, парадокс существует, и этот парадокс заключается
в следующем: как общество, впитавшее в себя представление о справедливости,
правильности, праведности самой свирепой формы эксплуатации человека
человеком и низведения способного к страданию существа до уровня простой
вещи, вообще было способно породить идею свободы и демократии? Нет ли уже
здесь, в самой колыбели европейской политической мысли и европейской
политической культуры той откровенной фальши, которая во всей своей
отвратительной красе проявится в демагогии политических партий двадцатого
века?
Впрочем, эта фальшь явственно обнаружится ещё во времена Перикла (ок.
490-429 до н. э.), афинского стратега в 444/443-429 (кроме 430), и римских
консулов. Поэтому не случайно, что Плутарх (ок. 46 - ок. 120),
древнегреческий писатель и историк, отзовётся о правлении партии демократов
как о правлении толпы, которая того, кто ей потакает, влечёт к гибели вместе
с собой, а того, кто не хочет ей угождать, обрекает на гибель ещё раньше. Да
и методы Фрасибула, о которых говорил "отец истории" Геродот (ок. 484 - ок.
426 до н. э.), весьма охотно использовалась и ею. Напомним. К Фрасибулу,
тирану Милета, был направлен запрос, как лучше всего управлять городом?
"Фрасибул же отправился с прибывшим от Периандра глашатаем за город и привёл
его на ниву. Проходя вместе с ним по полю, Фрасибул снова и снова
переспрашивал о причине прибытия его из Коринфа. При этом тиран, видя
возвышающиеся над другими колосья, всё время обрывал их. Обрывая же колосья,
он выбрасывал их, пока не уничтожил таким образом самую красивую и густую
часть нивы. Так вот, проведя глашатая через поле и не дав никакого ответа,
тиран отпустил его. По возвращении же глашатая в Коринф Периандр
полюбопытствовал узнать ответ Фрасибула. А глашатай объявил, что не привёз
никакого ответа и удивляется, как это Периандр мог послать его за советом к