"Евгений Елизаров. Природа начала. Слово о слове." - читать интересную книгу автора

шумерскую и аккадскую литературу, какую тогда еще можно было отыскать,
начитаннейший человек, сам занимавшийся исследованием глубин прошлого,
хвалится и вот этим: "Оставшееся население... я перебил. Разрубленным
мясом их тел я накормил собак, свиней, волков, стервятников, птиц небесных
и рыб в пресноводном море". Многим ли эти деяния отличаются от "подвигов"
Иисуса Навина в Ханаане? А ведь между ними пролегло более пяти столетий...
Но что говорить о родовых пережитках, вполне извинительных общей
неразвитостью древнего социума, если даже в позднеантичное время народ,
достигший и ныне непревзойденных высот в развитии культуры,
противопоставлял себя по сути дела всей вселенной варваров. Что говорить,
если совсем еще недавно мораль тоталитарных государств не просто
оправдывала - воспевала вещи, куда более страшные чем и "египетские казни"
и кошмар апокалипсических видений Иоанна. Что стоит, например, вот это:
"Для нас одних лишь солнце станет
Сиять огнем своих лучей."
Так что отпечаток родовой этики до сих пор еще вполне явственно
различается практически на любой морали, ибо любая мораль - это мораль
группы, готовой поступиться интересами всех во имя своих собственных.
Нравственность же не имеет ничего общего с родовой организацией общества.
Нравственность в принципе отвергает ее, ибо признает только один род - Род
Человеческий в целом.
Нравственность появляется только там, где появляется личность. Личность же
или, говоря иным языком, имманентным иррациональному сознанию, субстрат
тех начал, которые характеризуют не тело, но самую душу человека, не
возникает сразу, то есть тотчас же по завершении собственно
антропогенетического процесса. Восходя по лестнице эволюционного развития,
биологический предшественник человека со временем окончательно порывает со
своим чисто животным прошлым, но потребуются еще долгие тысячелетия,
прежде чем наделенное сознанием существо обретет душу. И нравственный
закон - это в первую очередь закон существования человеческой души, но не
животной плоти.
Личность формируется лишь в процессе разложения родового строя. Причем это
не просто случайное совпадение во времени двух разнонаправленных движений
- именно формирование личности оказывается своего рода ферментирующим
фактором, ускоряющим разложение рода. Личность с самого начала предстает
как альтернатива роду, как прямое его отрицание. Да и что в самом деле
может быть общего между "коллективистским" "Я", осознающим себя лишь как
интегральная часть рода, и "Я", осознавшим себя как гордая суверенность,
способная противостать едва ли не всей Вселенной в качестве абсолютно
равной ей ценности? Что может быть общего между ничтожностью, гордящейся
тем, что она - "миллионная часть тонны" (Е.Замятин) и монадой, способной
уравновесить весь мир?
Таким образом, становление личности, или, точнее, некоторой таинственной
субстанции, способной страдать даже там, где есть полное удовлетворение
плоти, предстает как величайшее, поистине этапное событие - и не только в
собственной истории человеческого общества. Возникновение Жизни,
становление Человека, формирование его Души - это все равнопорядковые
явления. Формирование личности завершает собой один и одновременно
открывает какой-то другой, новый, этап в развитии всего Большого Космоса.
Нравственный же закон, впервые (для того мира, средоточием которого было