"Евгений Елизаров. Природа начала. Слово о слове." - читать интересную книгу автора

анализа. Не что иное, как последовательное сотворение самим человеком всей
окружающей его действительности на века запечатлевается в этой
тысячелетиями рождавшейся легенде.
И остается таким образом только один вопрос: каковы побудительные мотивы и
цели этого, сквозящего через всю человеческую историю творческого акта.
Здесь необходимо повториться: судить о конечных целях, о подлинном смысле
бытия всего человеческого рода не просто трудно - невозможно. Прямой ответ
на этот до чрезвычайности важный вопрос сегодня отсутствует, его не знает,
наверное, никто. Но обращение все к тому же зазеркалью рационалистически
организованной человеческой мысли может дать пусть и не решение, но хотя
бы ориентир... А там и основой творчества, и конечной его целью
оказывается не что иное, как благо. Мы уже видели, что благо не
противостоит Богу как некоторая внешняя ему сущность, оно имеет свое
основание в самом Боге. Он и только Он его источник и его причина и благо
является таковым только и только потому, что его источник - Бог.
Проецируя эту истину на плоскость доступной человеческому разумению
реальности мы получим, что и побудительной причиной и целью уже чисто
человеческого творчества является не что иное, как нравственный закон!
Единственным основанием подлинного творчества оказывается Бог в человеке.
Никто, правда, в точности не знает, что это такое, но все же каждому
понятно, что именно стоит за этим...
Таким образом, исследуя вопрос в своего рода отраженном свете, мы получаем
вполне определенный ответ на него, и не следует свысока относиться ни к
этому ответу, ни к самому методу его поиска.
Для того, чтобы окончательно удостовериться в полноте установленной
симметрии, необходимо хотя бы приблизительно очертить сферу действия
нравственного закона, понятого одновременно и как побудительное начало, и
как конечная цель творческого акта. Но удивительное дело: как только мы
принимаем, что именно творчество образует собой внешнюю форму
нравственного закона, как любые интуитивно полагаемые пределы (круг
межличностных отношений, например) той сферы, которой должно ограничиться
его действие, немедленно исчезают. Эта сфера становится в полном смысле
всеобъемлющей. В самом деле, где могут пролегать те границы, куда не
проникала бы творческая мысль? И точно та же: где могут пролегать те
границы, куда не проникала бы человеческая нравственность? Таким образом,
и в этом пункте сохраняется полная симметрия тому положению вещей, когда
весь, без какого бы то ни было изъятия, мир оказывается существующим лишь
благодаря творческой воле Создателя: любое движение человеческой души по
эту сторону рационального уже изначально подчинено действию нравственного
закона как некоторой высшей силы. Иначе говоря вся человеческая
цивилизация, представляя собой продукт человеческого творчества, в
конечном счете оказывается прямым овеществлением нравственного закона -
именно он ее внутренняя причина и ее конечная цель.
Итак, нравственный закон не может быть понят как прямое указание на
конкретный образ действий в какой-то конкретной ситуации. От
Новозаветного: "весь закон в одном слове заключается: "люби ближнего
твоего, как самого себя" до Канта и Достоевского нравственный закон
представал (и предстает) как предельно абстрактное начало, каждый раз
требующее от человека самостоятельного осмысления существа всех его
повелений. Другими словами, в сфере нравственности человек оказывается как