"Евгений Елизаров. История и личность. Размышления у пьедестала." - читать интересную книгу автора

2


Нельзя сказать, что связь Большой Истории и "маленького" человека так
никем и не осознавалась. Напротив. Гуманистическая мысль уже давно
поднялась до необходимости постоянной оглядки на него при вершении
каких-то больших и героических дел; и уже это было одним из величайших ее
завоеваний. Вспомним так контрастировавшие с этой истиной еще не канувшие
в Лету забвения откровения Никколо Макьявелли, самое имя которого стало
именем нарицательным. А ведь Макьявелли выразил то, что, по-видимому,
носилось в самом воздухе той эпохи. Вновь возродивший в титанах своего
времени миф об античном герое, Ренессанс лишь на первый взгляд создал
совершенно свободную личность. Но, повторяем, абсолютная свобода
неотделима от абсолютной ответственности, в известном смысле это - одно и
то же. Кортес и Писарро - люди, не обремененные христианской готовностью
принять на себя ответственность за все грехи мира, - были ли свободны эти
титаны, повергавшие в ужас целые народы? Да что говорить, если совесть
Конкисты, Лас Касас благословил обращение в рабство чернокожих...
Так что осознание действительной связи истории народов и судеб живых людей
было подлинным завоеванием гуманистической мысли. Ведь необходимостью
постоянной оглядки на "маленького" человека утверждалась именно
ответственность "героя" за свои дела. И именно эта ответственность была
лейтмотивом европейского Просвещения.
Но вот что любопытно. Впервые действительная зависимость между судьбами
"больших толпящихся численностей" и конечным человеком была осознана
отнюдь не людьми науки. Художники Франции: живописцы, поэты, драматурги,
люди, живущие не столько разумом, сколько сердцем, совесть любой нации, -
именно они дали первый импульс тому движению, которое в семьдесят шестом
отлилось в чеканный слог Декларации независимости, а в восемьдесят девятом
смело Бастилию. Екатерина Романовна Дашкова, не только умом, кстати, одним
из самых просвещенных в России, - самим сердцем женщины поняла (еще до
Радищева и Пушкина) ту великую истину, что тирания не может быть оправдана
никаким величием свершений. Да и возможны ли подлинные свершения при
власти тирана? Екатерина II сделала для России куда больше чем Петр, -
утверждает княгиня, - но сделала это мягко, по-женски, не оставляя за
собой жертвенных гекатомб. И может быть именно потому созданное ею
пережило эту, как ни парадоксально, едва ли не самую русскую женщину из
всех венценосцев дома Романовых, а не сгинуло тотчас же после ее смерти,
как после смерти Петра сгинуло многое из затеянного им.
Видно и впрямь один только разум - ненадежный гарант, и с его помощью
можно обосновать все, что угодно. Сократ отождествил Благо со Знанием, но
ведь и сам Сократ стал нравственным символом для поколений вовсе не
потому, что в своей жизни он руководствовался доводами рассудка, но только
благодаря своему "демону". В русском языке есть два близких, но отнюдь не
синонимичных слова: истина и правда. Истина принадлежит к сфере рассудка,
но вовсе не этой рассудочной истины домогался Понтий Пилат и не за эту
низкую истину принял крестные муки Христос...
Разумеется, таким образом осознанная связь между деяниями "великих" и
судьбами простых "маленьких" людей - это лишь одна из ступеней в
осмыслении действительного места и подлинной роли человека в истории, одна