"Евгений Елизаров. Ленин. Природа легенды" - читать интересную книгу автора

если в ней нет выхода для сжигающей их энергии, и должны были в первую
очередь отозваться на призывное "Сарынь на кичку!" начала двадцатого:
"Грабь награбленное!" Именно из этих людей и должны были составиться так
называемые "железные когорты пролетариата".
Итак, подытожим. Тем политическим авангардом класса, на который опиралась
партия, водительствуемая Лениным были в первую очередь одержимые
бунтарским духом, склонные к политическому экстремизму люди, которые есть
всегда в любом, даже самом устроенном обществе.
Но экстремист экстремисту рознь. Еще Достоевский устами Ивана Федоровича
замечал, что чем более образованным и развитым становится человек, тем
гаже оказывается он в проявлениях наверное никогда не умирающей в нем
"карамазовщины", и, вероятно, не лишено оснований утверждение о том, что
именно интеллигент способен на самую изощренную разнузданность в
исполнении своих общественно-политических вожделений. Но вместе с тем
"человек состоит из Бога и работы", - как бы вторит, но и возражает
Карамазову Пастернак. Постоянная же работа духа и - что намного важнее ее
- незримое воздействие накопленной культуры на неумерший для этой работы
дух ведет-таки к тому, что нравственные императивы становятся
императивами личности, а не предметом глумления. Поэтому, если говорить не
об отдельно взятых людях, но о статистически значимых величинах, то угроза
и человеческой нравственности и человеческой цивилизации кроется в массах
людей, чуждых и той работе, о которой говорит Пастернак, и благотворному
воздействию культуры.
Если говорить о статистически значимых величинах, то едва ли потребует
доказательств утверждение того, что именно деклассированный элемент
составляет собой тот разрушительный потенциал, даже абстрактная
возможность высвобождения которого уже со времен заговора Катилины
вызывала суеверный страх перед революцией даже у Вольтеров.
Нужно ли специально останавливаться на том, что принадлежащие этой
деклассированной массе люди, особенностями своей психики склонные к
политическому экстремизму, представляли собой силу, при умелом
водительстве способную смести на своем пути все? Между тем, именно эта
сила и составила собой то политическое ядро, на которое опиралась партия
большевиков.
Существование именно этой силы и делало устойчивыми позиции Ленина в
руководстве партии. Нетрудно понять, что даже собственные (из очерченных
выше) качества Ленина делали его весьма опасным (да чего уж там -
страшным!) противником. Возможность же привести в движение стихию искусно
подогреваемой ненависти деклассированных маргиналов, массы, не знающей ни
удержу, ни пощады, удесятеряла и его собственные силы. Между тем нелишне
вспомнить о том решающем доводе, который приводился Лениным в самые острые
(для него) моменты внутрипартийных дискуссий. Не какая-то особенно
проникновенная конструкция мысли, не новый, ранее неизвестный
большинству его оппонентов факт, по-новому освещающий дискутируемый
вопрос, - ничуть не бывало: в самую последнюю минуту, когда все, казалось,
повисало на волоске, Лениным в качестве все и вся решающего аргумента
высказывалась открытая угроза свободной агитации в низах партии. Именно
эта угроза и оказывалась тем "ломом", против которого уже нет никакого
"приема".
Да и откуда было ему взяться, этому "приему"? Угроза, выдвигаемая Лениным