"Станислав Борисович Елаховский. На лодках через снежные горы " - читать интересную книгу автора

Мы пересекли речку Левую Пайеру и вышли на проталину, к трем низким
деревцам. Там у меня и появилась идея, вся нелепость которой стала ясна
позже. Я предложил остановиться часа на три. Только и всего. Приготовить
обед, поесть, поспать часочек, и снова в путь. К финишу нашего лыжного пути
- к реке Танью. Заодно представлялась возможность сломать установившийся уже
распорядок. Вернуть на место день и ночь.
Так и сделали - поели и легли. Палатку впервые за поход поставили на
земле, на проталине.
Как ни странно, проснулись действительно скоро. Проснулись от крика.
Это Петр закричал: "Держи!" или что-то в" этом роде, но нам и так было ясно,
что надо держать.
Палатка упиралась в нас крышей и боками. Снаружи трепыхалась и лязгала
по камням половинка весла, которую мы использовали, как основной кол.
Полоскалась на ветру и вся палатка, готовая взлететь и утащить нас с собой.
Мы поползли все сразу, не вылезая из мешков, к стенке, в которую давил
ветер, и навалились на нее. Палатка немного успокоилась. Петр выбрался из
мешка, надел ботинки, расстегнул вход и вылез наружу. Вилен попытался
последовать за Петром, но палатку подняло и чуть не перевернуло. Опять
раздался крик Петра: "Держи!" Мы навалились на палатку и лежали,
прислушиваясь: что там снаружи? Петра долго не было слышно, и мы не знали,
что с ним, может быть, его уже унесло ветром, а мы бессильны помочь ему - не
можем ни вылезти из мешков, ни выпрямиться. Стоило начать это делать кому-то
одному, как палатку поднимало ветром и приходилось опять кидаться навзничь и
прижимать ее к земле.
Вдруг мы почувствовали, что один угол палатки отошел. Выходит, Петр был
рядом и натягивал веревки. Послышалась какая-то возня, стук больших камней,
падающих на землю, потом к палатке снаружи привалилось что-то грузное и
широкое. Мы догадались, что Петр укрепляет палатку мешками с байдарками.
Когда палатка немного окрепла и приобрела форму, напоминающую обычную,
вылез Вилен и стал помогать Петру. Мы с Борисом продолжали держать палатку
изнутри. Нам было как-то неловко сидеть в тепле, когда Петр и Вилен
трудились на ветру, но мы еще были здесь нужны и, пожалуй, даже немного
радовались тому, что нам нашлось такое уютное дело. Мы еще долго сдерживали
палатку, упираясь в нее спинами. Наконец, дверца откинулась, и прямо на нас
свалился Петр, а за ним и Вилен.
Когда они влезали, в просвете входа я заметил согнутые в три погибели
чахлые лиственницы и маленькие белые облака, несущиеся по яркому, синему
небу, как яхты по озеру.
Палатка тяжело вздрагивала от ударов ветра, но стояла. Мы лежали, и,
видимо, каждый думал о том, выдержит ли она, если ветер немного прибавит.
Веревки крепкие, но не вырвет ли их "с мясом" и не разворотит ли каменные
пирамиды, которые воздвигли Петр и Вилен, закрепляя растяжки.
- Петр - сказал Вилен, нарушив молчание и тем самым вроде бы заверив
нас в том, что палатка выдержит - чем же у вас все кончилось? Тогда, на
плато Чивруай? Значит, прокопали вы тоннель между палатками, убедились, что
все часы стоят, а дальше?
Я подумал - не может быть, чтобы Вилен и я во время первого рассказа
Петра, еще перед подъемом на вершину, уснули одновременно. На том месте, где
он говорил о часах. Скорее тогда первым уснул сам Петр.
- Ну что... Сидели пять дней. Еду себе не варили, потому что, когда