"Станислав Борисович Елаховский. На лодках через снежные горы " - читать интересную книгу автора

Из-за ближнего гребня появляется солнце, и приходится напяливать очки.
Но снег по-прежнему морозный. И тихо. Как на плесе сибирской горной реки
перед большим порогом.
Мы разыгрались, катаясь на нартах. И когда выпадает моя очередь
спускаться на лыжах, я вручаю палки, привязанные к нартам, Петру, а сам
бросаюсь вниз.
Расставаясь с Петром, я на секунду задерживаю взгляд на его очках. В
темных стеклах четко отражаются горы и белые облака. И едва заметные
движущиеся черточки. Это Борис и Вилен. Черточки в выпуклых стеклах
стремительно уменьшаются, превращаются в точки, исчезают совсем. И я качусь
вниз, воображая, как в отражении на Петровых очках буду так же быстро
уменьшаться. На спуске встречается участок склона покруче, чем было раньше,
и мне бы там остановиться, чтобы помочь Петру, но разве удержишься от
соблазна просвистеть с полкилометра по ровному склону? Остановился внизу и
жду. Вижу Бориса и Вилена, задержавшихся перед крутым участком и
раздумывающих, что же делать дальше. И вдруг из-за пригорка верхом на нартах
вылетает Петр. Он замечает, что ниже стоят другие нарты, пытается на ходу
повернуть, но, неудачно зацепив ногой, отрывается от нарт и падает в снег. А
нарты мчатся дальше. Петр кричит, Борис с Виленом суетятся, отодвигая свои
нарты то в одну, то в другую сторону. Наконец, бросив их, они разбегаются, а
те, сорвавшиеся нарты несутся прямо на стоящие поперек склона. Я слышу лязг
столкнувшихся нарт, и чуть ли не одновременно мимо меня по снегу проносится
какой-то черный предмет. Вылетев на небольшой пригорок, он останавливается.
Резиновый сапог. Я поднимаюсь по едва заметному следу, оставленному им на
снегу.
Петр уже хлопочет у нарт, приступая к их ремонту. У него виноватый вид,
но мне кажется, что он даже рад, что так все получилось - можно хоть что-то
отремонтировать. И не в мастерской, а в полевых условиях, без настоящих
инструментов и необходимых материалов. Это он любит - из гвоздя и бечевки
мастерить электродвигатель или киноаппарат. Левша.
Нам остается утешать себя, что могло быть и хуже. Например, если бы
нарты на кого-нибудь налетели. Да, могло бы, но мы об этом уже не думаем. Мы
говорим о том, что было бы, если бы нарты не столкнулись. Те, верхние, так и
пролетели бы вниз до конца склона, не перевернувшись? Наверное. Внизу ведь
ни камушка. Ах, если бы не надо было чинить эти взбесившиеся нарты и те,
другие, которые они сшибли, как хорошо мы покатались бы на лыжах по этим
ровным открытым склонам... Разделись бы до трусов, и загорали, и носились бы
с горы и в гору.
Ремонтируя нарты, мы провозились часа четыре, но сделали зато на
совесть.
Когда сложили вещи и стали спускаться по крутому склону, стало ясно,
что теперь выпускать нарты из рук можно не беспокоясь: снег так раскис, что
их приходилось даже подталкивать. А было семь утра. К первым деревьям с
восточной стороны Урала, к жиденьким лиственницам, мы вышли к десяти. К
этому времени мы едва держались на ногах. И не удивительно - минуло
двенадцать часов с тех пор, как вышли из лагеря. Кроме того, подошло время,
когда мы обычно уже спали. В переводе на нормальный человеческий режим было
двенадцать ночи. Я заметил, как у Петра слипаются глаза. У меня они тоже,
наверное, слипались: я умудрился налететь на камень, одиноко торчащий на
берегу ручья, по которому мы двигались, и чуть не сломал при этом лыжу.