"Н.Я.Эйдельман. Тайные корреспонденты "Полярной звезды"" - читать интересную книгу автора

И рабства дух неблагородный,
Неправосудье истреби...

Вслед за письмом Герцена к царю впервые на русском языке печатается
знаменитое "Письмо Белинского к Гоголю":
"России... нужны не проповеди (довольно она слышала их!), а пробуждение
в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в
грязи и навозе..."
Герцен восьмью годами раньше присутствовал в Париже при чтении
Белинским этого письма, но копии тогда не снял. В 1851 г. он получил текст
письма от близкого к петрашевцам Александра Александровича Чумикова, в
будущем известного литератора и педагога5. Четыре года письмо Белинского
находилось у Герцена, и вот наконец он мог пустить его в ход.
На страницах альманаха В. А. Энгельсон6 подверг резкой критике
государственный строй различных стран (статья "Что такое государство?").
Таким образом, русскими корреспондентами первой "Полярной звезды" могут
считаться А. А. Чумиков (так сказать, заочно, через пять лет после передачи
материала), эмигрант В. А. Энгельсон и, как всегда, М. К. Рейхель,
информировавшая из своей парижской "штаб-квартиры" о всех интересных
новостях, письмах и гостях7.
Герцен понимал, что настоящей связи с родиной, ради которой он затеял
свое издание, еще нет. 8 июня 1855 г. он написал М. К. Рейхель, почему-то
решившей, что наконец нечто прислали из России: "По молодости лет думаете,
что статьи присланы оттуда - одна Белинского, одна Энгельсона, третья моя -
да смесь" (XXV, 269).
28 июля 1855 г., когда альманах уже почти был готов, Герцен снова
жалуется Марии Каспаровне: "Россия двигается гигантски, а наши друзья что-то
отстают <...>. Германия набита русскими, на водах и на горах, - что же,
нельзя письма ни с кем послать, стихов Пушкина, книг?" (XXV, 285-286).
И в это самое время друзья отозвались. Но прежде чем описывать это
событие, столь важное для истории Вольной печати, надо рассказать
поподробнее о тех друзьях, которых имел в виду Герцен.

* * *

Когда Герцен уезжал за границу (и кое-кто из близких предчувствовал,
что - навсегда), друзья на нескольких тройках провожали его до Черной Грязи,
первой станции по Петербургской дороге. "Мы там в последний раз сдвинули
стаканы и, рыдая, расстались. Был уж вечер, возок заскрипел по снегу... Вы
смотрели печально вслед, не догадываясь, что это были похороны и вечная
разлука" (IX, 222).
Провожал Герцена московский кружок - Кетчеры, Грановские, Корши,
Астраковы, Щепкины, Редкин. На проводах недоставало ближайшего из близких -
Огарева, который из-за болезни не мог покинуть свое пензенское имение.
Отсутствовали по разным причинам и некоторые другие приятели, постоянные
гости и собеседники, с которыми Герцен давно был на "ты"; не было
Белинского, молодого профессора Константина Кавелина, литератора и будущего
издателя сочинений Пушкина Павла Анненкова, юного Ивана Тургенева, семейного
врача и общего друга Павла Пикулина.
У Герцена было очень много общего с этими людьми - "нашими", как он их