"Иван Ефимов. Не сотвори себе кумира " - читать интересную книгу автора

- Это зачем же?
- Хочу рассказать ему про безобразия, о которых видимо, не знает.
Воронов лишь на секунду смутился - он был готов любое обещание, тем
более что прокурору и без меня было хорошо известно, что делается за
тюремными с нами.
- Даю слово, Ефимов, что эта просьба будет полнена.
- Честно?
- Честное слово начальника тюрьмы!
- Еще один уговор: разрешите мне свидание с матерью или женой. Они,
бедные, вероятно, каждый де томятся у тюремных ворот и добиваются встречи со
мною.
Воронов растерялся.
- Подследственным вообще не положены свидания,- сказал он.
- Я это знаю, как знаю и то, что следствие по мое делу закончил еще
Громов... Но оно почему-то продолжается... Я очень прошу вас устроить мне
встречу в ваше кабинете и в вашем присутствии.
Мое предложение было явно нахальным: не так уж в лика моя персона в
районном масштабе, чтобы начальник межрайонной тюрьмы хлопотал за меня и
устраивал ев Дания в своем кабинете) В этих стенах томился не один Десяток
работников покрупнее меня - не только из Стар русского района, а и из
Поддорского, Демянского, Валдайского и других. Воронов притворно почесал
затылок и сделал страдальческую улыбку.
- Разве здесь что-нибудь утаишь, хотя бы и у меня кабинете. Впрочем,
попробую устроить вам одно свидание с матерью, если, конечно, удастся. А
теперь подпишите, и дело с концом,- сказал он, заторопившись.- Извените,
Иван Иванович, дела!
Я подписал бумагу.
Простившись с необычайной теплотой, он поспешно вышел.
Вскоре началось мое приобщение к пище - вначале легкой, в виде кашицы
на воде с каплей масла, чтобы испортить желудка, а затем к обычной баланде,
то есть воде с кашицею.
Подписывая бланк о прекращении голодовки, я, конечно ни минуты не
сомневался, что начальник не выполнит ни одного из своих обещаний. Но не в
его интересах, чтобы скандал с голодовкой вышел за пределы тюрьмы. Это могло
стоить ему карьеры. Не все ли ему было равно, как утихомирить
взбунтовавшегося арестанта.


Глава третья

Память, как ты ни горька,
Будь зарубкой на века.
А Твардовский

Сладость тюремной баланды

Одиночество мое длится уже дней десять после того, как я прекратил
голодовку. Неужели Ковалев всерьез от меня отступился? Как хорошо
отдохнулось за эти дни, как хорошо спалось по ночам, с каким наслаждением
пил я дневную тюремную тишину! Как приятно не видеть и не слышать