"Игорь Ефимов. Таврический сад" - читать интересную книгу автора

хочу, не хочу, чтобы они были правы. - Она вдруг тихо заплакала. Я чуть не
выскочил из-под одеяла. - Это вы заставляете меня поверить им и согласиться,
а я не хочу! Мне это очень трудно и противно, а вы...
- Ну, хорошо, ну что вы, право?.. Я завтра же пойду хлопотать, мы
посрамим и соседей и брата, как им не стыдно! Только не плачьте, голубушка
вы моя, завтра же я пойду - и все будет хорошо...
- Ах, никуда вы не пойдете, - безнадежно сказала мама и вытерла
глаза. - И все они были правы, кто меня ругал, тысячу раз правы. Просто не
представляю, чем теперь все это кончится.


ГЛАВА 8. МЕЧТЫ, МЕЧТЫ...


Я тоже, по правде сказать, не представлял. Конечно, они никуда не
переехали. Уже было лето, в школе кончились экзамены, а они все жили у нас и
жили. Последняя надежда оставалась на немцев, что они быстренько достроят
дом - и тогда всем хватит комнат. Но из этого тоже ничего не вышло. Никогда
нельзя надеяться на немцев. В начале лета они внезапно пропали (может,
разбежались все?), и дом остался пустой и недостроенный, и над забором
торчал начатый второй этаж с половинками окон - жить там, конечно, было
нельзя.
Я уходил на улицу с утра и на целый день. Во дворе теперь нечего было
делать, все куда-то разъехались, зато на улице прокладывали газ. Весь день я
сидел на горе песка и смотрел, как прокладывают газ, - интереснее этого
ничего я не видел в жизни. Удивительно, что никто не догадался продавать
билеты на такое зрелище, я уверен, что были бы огромные очереди и
колоссальный успех. Чего стоил один экскаватор! Он рычал, кусал землю,
погребал ее под себя зубчатым ковшом и доставал наверх, как поварешкой,
потом дергался в сторону, проносил ковш высоко и высыпал его на конец
песчаной горы. При этом гора вблизи него тряслась и потихоньку стекала
обратно в траншею. Но он быстро отползал на своих гусеницах дальше и снова
грыз, подгребал и высыпал - на это можно было смотреть без конца. А если
надоест, стоило повернуться и смотреть в другую сторону, откуда он приполз.
Там голые плотники в белых штанах обшивали стены траншеи досками, за ними
уже спускали на цепях черные трубы, залитые смолой, а еще дальше сверкала
электросварка. Она сверкала так далеко, и все мгновенно делалось голубым.
Голубые плотники забивали голубые гвозди голубыми топорами. Голубой
экскаватор ел голубую землю. Одни тени на стенах были черными - они
вспыхивали и сразу же исчезали, и потом глазам было немного больно и темно.
Я очень долго мог сидеть там один, смотреть и ни с кем не разговаривать,
и это было очень хорошее, нескучное одиночество.
Иногда еще, если мама давала деньги, я ходил в кино. В кино все были
невероятно смелые, и я думал: смог бы я сам вот так же стрелять из пулемета,
бежать в атаку и храбро сражаться штыком и гранатой? Мне казалось, что смог
бы. Во всяком случае, очень хотелось смочь. Но в одном фильме, не про войну,
показывали мальчишку, который бился со змеей. Я на такое совершенно не
способен. Он спокойно шел по своим делам, шел босиком, а змея вдруг выползла
на дорогу и уставилась ему в лицо. Огромная змеиная голова во весь экран!
Смотрит на тебя злющими глазами и только языком стреляет, будто