"Игорь Ефимов. Таврический сад" - читать интересную книгу автора

я-то экзальтированный!)
- Конечно, дети военных лет, откуда им быть спокойными. Бомбежки,
эвакуации, переезды.
- Ах, ах, ужасная судьба.
- Все детство не иметь постоянного дома, такого, в котором знаешь: вот
выйду и будет дверь с пружиной, дальше улица, а через дорогу сад, и там есть
дерево и обломанный сук, с которого свалился в прошлом году. (Откуда она
узнала про сук? Я ей никогда не рассказывал.)
- Да-да, конечно, - сказала Ксения Сергеевна. - И еще питание, знаете
ли, тоже... витамины, жиры, углеводы...
- Нет, дом важнее. Мне кажется, ребенку это совершенно необходимо,
чтобы был освоенный кусочек земли, хорошо бы с крышей и стенами посредине,
такой вроде бы плацдарм для дальнейшего наступления на жизнь, если
выражаться военным языком. А тут весь дом - мама и три чемодана. Все
остальное несется мимо, меняется каждый день, неизвестно, где заснешь, где
проснешься. И отца нет, и писем иногда месяцами... Да что я рассказываю, вы
и сами не хуже меня знаете.
- Мне ли не знать, - закивала Ксения Сергеевна. - Дом - вы очень верно
описали его назначение, так сказать, огромную роль в воспитании детей.
Отлично сказано. И я хотела - хотела уже давно, но в связи с этим
разговором... раз уж пришлось к слову... Надеюсь, вы меня правильно поймете.
В общем, как ваши дела?
- Какие дела? - не поняла мама.
- Ну... с квартирой. Удалось вам чего-нибудь добиться за это время?
- Добиться? За это время? Чего я должна была добиваться? - изумилась
мама.
- Ну как же. Другой комнаты для себя и сына.
По-моему, мама тут вскрикнула. Или вскрикнула, или поперхнулась, или
закашлялась, - в общем, звук был какой-то ненормальный. Ксения Сергеевна,
кажется, испугалась.
- А что? Что я такого сказала? Чему тут так удивляться?
Мама ничего не отвечала ей, смотрела прямо в глаза и качала головой,
будто говорила: "Нет, не может быть, не верю своим ушам".
Ксения Сергеевна заметалась под взглядом моей мамы, спрятала зачем-то
чашку под скатерть, снова достала и все время старалась делать обиженное или
даже слегка презрительное лицо.
- Вот вы, значит, какая, - сказала мама. - Значит, сами вы ничего не
предпринимали, надеялись на меня. Прекрасно!
- Я не позволю... - начала Ксения Сергеевна.
- Зато я позволю, - сказала мама с бесповоротным выражением. - Позволю
себе сказать, что сделала глупость, пустив вас в комнату, поддалась минутной
слабости. Тем более что у меня не было на это никакого права, я должна была
прежде всего думать о собственном сыне, о муже, который может скоро
вернуться. Но я надеялась, что это временно, что вы поймете, а вы... Вот вы
попиваете теперь чай и спрашиваете, удалось ли мне чего-нибудь добиться!
- Нет, вы меня неправильно поняли... я не хотела. Вы были так добры, я
думала, что и дальше...
- Да, я была добра, - сказала мама звонко, без всякого шепота. - И мне
это очень нравилось. Все ругали меня, и соседи, и брат, называли дурой и
тряпкой, но я только смеялась. А теперь я вижу, что они были правы. Ах, я не