"Евгений Эдин. Вирус Пельдмана " - читать интересную книгу автора

читателей в отдельно взятой... взятом... но это уже гос. тайны... И поэтому
в макросети он оставил только один огромный закрытый каталог. А после
переворота у Михо, конечно, уже не осталось никаких идей.
- Но проект сто лет в обед как заморожен.
- Именно, что заморожен. Ни туда-а... ни сюда-а! До сих пор - один
единственный каталог в макросети... И то доступный далеко не всем. Даже мне,
бывшему... тоже нет, а! Подумать... Но ты-то доступ получил, верно? - он
подмигнул.
У каждого высоко воспарившего писателя - обязательно Лауреата премии -
появляется специальный код доступа к некоторым засекреченным фондам
литературы. Потому что только признанный Конгрессом автор имеет право
узнать, что же такое собственно литературные памятники. И теперь, когда у
меня появилась такая возможность, - взять и уничтожить ее?
И - заново(!) - написать "Гамлета", "Над пропастью", "Каренину"?..
Н-да-с. Только вот... Только - вот.
- Но не может же быть, что ни у кого не осталось бумажных книг, -
задипломатничал я, переплетая пальцы. - Или библиотеки Мошкова на дисках...
на старых компьютерах, которые не поддерживает макросеть...
Пельдман пьяно улыбнулся.
- Дорого-ой мой! Капля в море... Это все частности и мелочи... Я тебе
не о том... Ты согласен?
- Это все спорно, но... Ну, допустим, - осторожно сказал я. - И...
способ уничтожения?
- Способ уничтожения... А есть еще шипучее?
- Конечно, конечно.
Пельдман следил за наполняемым бокалом со сложным выражением. В нем
было много всего, и бутылка "Бури". Теперь он не может позволить себе такие
вот старые напитки, в бутылках, которые забиваются пробкой, а сверху
накручивается проволока, для прочности... А я могу. У меня в холодильнике
еще пара таких, тоже очень старых, там проволока почти вся проржавела... Кто
бы узнал, что у бывшего писаки-неудачника такое есть, не поверил бы.
Нет, ну - "Гамлета" - заново! Каково? Одуреть.
- Помнится, лет пять назад мы с Григорием Максимовичем и Валей
Шкипой... или с Паборенком? пили шипучее, года, наверное, пятидесятого... Мы
и маленькая Жаннет... Никогда не имей дела со шлюхами!
Я обещал.
- Думаешь, я пьяный?
Я заверил, что и в мыслях не было.
- Это пра-аильно. - Пельдман отпил из бокала и улыбнулся почти беззубым
ртом. - Моше Пельдман никогда не набирался до беспамятства, до словесного
недержания... Хотя, годы, конечно... - Знаешь, мне уже шестьдесят пять. Но
только недавно я почувствовал себя стариком. Развалиной, списанным
материалом, етсетера, все, как в жизни, в книгах... И знаешь, о чем я жалею
сейчас? Что не сделал это сам - еще пять лет назад. А теперь-то уже нет
возможности - тю-тю возможности... Что пришлось тащиться к тебе,
рассказывать, выслушивать ржание в лицо, да... А разве то, что я сказал,
глупо? Ничего нового вы не изобретете. Можно, конечно, уничтожить язык или
его носителей... Но как? А современный язык - это тебе не бесконечная
вселенная, которая к тому же расширяется...
- Если верить некоторым, уже сжимается. - Я отхлебнул из своего