"Дэвид Эддингс. В поисках камня (Летописи Белгариада 3)" - читать интересную книгу автора

двинулся к долине, которая открывалась за лощиной.
Звук сперва был очень слабым и очень далеким, почти как шелест ветра
в лесных кронах или журчание ручья. Когда они выехали на равнину, он
сделался громче и отчетливее. Гарион обернулся и почти с тоской взглянул
на оставшиеся позади холмы. Потом он подъехал поближе к Се'Недре и уперся
глазами в спину господина Волка, стараясь не слушать.
Звук теперь превратился в многоголосые стоны, изредка нарушаемые
вскриками. Все они, казалось, поддерживались жутким протяжным воем - выл
один голос, но такой мощный, что, казалось, отдавался в голове Гариона,
заглушая всяческие мысли.
Господин Волк вдруг поднял руку. Гарион соскользнул с седла, почти в
отчаянии уставясь под ноги. Что-то мелькало вокруг, но он изо всех сил
старался не смотреть.
Тогда тетя Пол заговорила, голос у неё был спокойный, ободряющий.
- Встаньте в круг, - сказала она, - и возьмитесь за руки. Ничто не
сможет войти в круг, и вы будете в безопасности.
Дрожа, Гарион протянул руки. Кто-то взял его за левую руку, кто - он
не знал, но вдруг почувствовал, что это крохотная ладошка и принадлежит
она Се'Недре.
Тетя Пол стояла в середине круга, и Гарион вдруг ощутил, что сила её
присутствия омывает их всех. Где-то за пределами круга он чувствовал
господина Волка. Старик что-то делал, и это что-то слабыми волнами
пробегало по жилам Гариона и отдавалось в его мозгу быстрой чередой
знакомых ревущих звуков.
Жуткий одинокий вой сделался громче, настойчивее, и Гарион ощутил
приближение паники. Ничто не поможет. Они все сойдут с ума.
- Ш-ш, - услышал он голос тети Пол и понял, что голос этот раздается
в его мозгу. Паника улеглась, сменившись странной, умиротворяющей апатией.
Глаза его отяжелели, вой сделался тише. Потом, окутанный блаженной
теплотой, он почти сразу погрузился в глубокую дрему.


Глава 5


Гарион не мог потом точно вспомнить, когда именно мозг его
воспротивился мягкому принуждению тети Пол, направлявшей его все глубже и
глубже в спасительную бессознательность, но, по-видимому, почти сразу.
Неуверенно, словно поднимаясь из глубины, он выплыл из сна и понял, что
идет вместе с остальными к лошадям, неуклюже переступая одеревеневшими
ногами. Он взглянул на спутников и увидел, что лица у них пустые,
отрешенные. Он вроде бы слышал шепот тети Пол - "спите, спите, спите", но
шепот этот не имел над ним власти.
Вместе с тем он сознавал, что все не совсем так, как обычно. Хотя
мозг его бодрствовал, тело спало. Он смотрел на все в спокойной,
просветленной отрешенности, не замутненной никакими чувствами, столь часто
сеявшими неразбериху в его мыслях. Он знал, что наверняка обязан сказать
тете Пол, что не спит, но по какой-то неясной причине не стал этого делать.
Спокойно он начал перебирать мотивы и соображения, заставившие его
промолчать, стараясь выделить ту главную мысль, которая и определила