"Дэвид Эддингс. Часовые Запада (Маллореон-1)" - читать интересную книгу автора

- Ах, мой Дарник, - с любовью произнесла она, прижавшись к его плечу, -
знаешь, какая ты прелесть?
Эрранд, сидя позади них среди мешков, коробок и инструментов, которые
Дарник так тщательно отобрал в Камааре, улыбнулся, почувствовав себя причастным
к той глубокой и нежной привязанности, которая связывала их. Эрранд не привык к
нежности. Его воспитывал, если можно это так назвать, некий Зедар, человек, в
чем-то похожий на Бельгарата. Зедар однажды наткнулся на маленького мальчика,
заблудившегося в лабиринте узких улочек какого-то захолустного города, и
зачем-то взял его с собой. Мальчика кормили и одевали, но никто с ним не
занимался, не учил читать и писать, даже не разговаривал, и единственные слова,
с которыми обращался к нему его опекун, были: "У меня для тебя есть поручение,
мальчик". Поскольку других слов он не слышал, единственное, что мог сказать
ребенок, когда его нашли Дарник и Польгара, было "Эрранд"1. А так как они не
знали, как его зовут, то это слово и стало его именем.
Взобравшись на гребень холма, путники ненадолго остановились, чтобы дать
передохнуть запряженным в фургон лошадям. Удобно устроившись в фургоне, Эрранд
любовался красивейшими пейзажами, представшими перед его взором: обширные
пространства тщательно разгороженных бледно-зеленых полей, освещенные косыми
лучами утреннего солнца, остроконечные шпили башен и красные крыши домов
Камаара, изумрудные воды гавани, в которой стояли корабли из полдюжины
королевств.
- Тебе не холодно? - спросила его Польгара. Эрранд покачал головой.
1 Errand (англ. ) - поручение.

- Нет, - сказал он. - Спасибо. - Слова давались ему уже легче, хотя
говорил он все еще редко.
Бельгарат развалился в седле, рассеянно почесывая свою короткую белую
бороду. Он прищурил затуманенные глаза, которым, очевидно, больно было глядеть
на яркое солнце.
- Мне нравится начинать путешествие, когда светит солнышко, - произнес он.
- Это всегда предвещает удачную поездку. - Он скорчил гримасу. - Правда, не
знаю, для кого оно светит так ярко.
- Мы себя неважно чувствуем, папочка? - язвительно спросила его Польгара.
Он, обернувшись, сурово поглядел на дочь.
- Ну, давай уж, Пол, выкладывай все, что хочешь сказать. А то ведь ты не
успокоишься.
- Ну что ты, папочка! - воскликнула она и широко раскрыла глаза, изображая
самое невинное удивление. - Почему ты думаешь, что я собираюсь что-то сказать?
Бельгарат усмехнулся.
- Я уверена, что ты и сам уже готов признать, что вчера хватил лишнего, -
продолжала она. - Или тебе надо услышать это от меня?
- Да, я сейчас не в настроении тебя слушать, Польгара, - отрезал он.
- Ах ты, бедняжка, - сказала она с насмешливым сочувствием. - Хочешь, я
намешаю тебе чего-нибудь для бодрости?
- Спасибо, не надо, - ответил он. - У меня после твоих снадобий еще неделю
во рту стоит привкус. Пусть лучше голова поболит.
- Если лекарство не горчит, значит, оно не действует, - возразила
Польгара, откидывая на плечи капюшон. У нее были длинные волосы цвета воронова
крыла и лишь над левой бровью сверкал один белоснежный локон. - Я же тебя
предупреждала, папа, - безжалостно произнесла она.